Алексей Ловкачёв - Приключения бывшего мичмана

Однажды Алене изменили выдержка и терпение. Ноги сами привели к Алексию, когда тот в кладовке разбирался со спортивным инвентарем. Разговор для влюбленной девушки оказался неожиданным, с ее стороны был порывист и горяч, а с его — выдержан и даже холоден, как бодрящий душ.

— Здрасьте…

— Привет! — сказал он, не оборачиваясь к ней. — Хотя мы уже встречались сегодня.

— Вы же знаете, как я к вам отношусь, — неожиданно выпалила Алена.

— Скорее, догадываюсь. А в чем дело?

Алексий, понимал состояние девушки.

— Как в чем? Неужели вы не видите, что я люблю вас! — Алексия признание озадачило, поэтому он не нашелся с ответом, зато Алена продолжила наступление: — Делайте со мной что хотите! Я хочу вам принадлежать!

— Но ты для этого молода…

— Какая разница! — воскликнула девушка, теряя терпение. — Главное, что я хочу вас, а вы меня! Я же вижу, какими глазами вы на меня смотрите.

Алексий был бы не против так повернуть отношения, однако возраст девушки являлся серьезной преградой.

— Прости, Алена, я не могу переступить через свои принципы. Посмотри на себя, ты же еще дитя…

— Это не имеет значения. Вы мне нужны, мне без вас очень плохо. Что мне делать?

— Приходи, когда повзрослеешь, — пошутил Ветер и поставил точку в разговоре.

Но кто бы мог подумать, что тонкий колосок окажется выкованным из стали и настойчивым в достижении цели?!

Прошло пять лет. Алена повзрослела и еще более расцвела, стала настоящей прелестницей. И опять явилась в ту же кладовку, где колдовал Ветер над спортивным инвентарем, и припомнила ему последние слова. Отпираться от них было сложно.

И Ветер не устоял.

Да, бывают в жизни огорчения…

Мы ходили по центральной дорожке туда–сюда и фотографировались, пока к нам не присоединился Анатолий. Он хромой от рождения, и мне было его по–человечески жалко. Однако кому–то из наших нимф он, неприкаянный, мешал, и они его прогоняли от себя.

От большой компании в конце концов остались Лена, Галя и Анна, что жила в соседнем номере. Анна — привлекательная девушка восточного типа, со стройной фигурой и роскошным бюстом, который я нечаянно оценил в одном из вчерашних танцев. Как она сказала, именно тогда Сергей ее слегка приревновал ко мне. Правда, оснований к этому никто из присутствующих не заметил, однако был момент, когда я на Анну смотрел, как на весьма даже привлекательную особу противоположного пола. Но это было настолько кратковременно и даже мимолетно, что меня удивил Сергей, сумевший это заметить. Впрочем, он мог меня заподозрить просто так, на всякий случай. Вот в таком коленкоре полулюбовных треугольников, если так можно выразиться, на тот момент мы пребывали.

Другие замеченные треугольники я для ясности опущу. Хотя, как будут развиваться события в дальнейшем, неизвестно. И кто знает, может быть, некоторые их углы и стороны еще и обнаружатся в более явном виде.

Впрочем, вернусь к трем упомянутым нимфам, а заодно и к себе. Вчетвером мы поднялись на третий этаж, в 42‑й номер, где обитали Лена и Галя. Это было в двух шагах от библиотеки. Удачно позаимствовав из соседней лоджии недостающий стул, мы уютно устроились за столом и продолжили совместное времяпрепровождение. И так это было всем приятно, что незаметно для себя мы выпили бутылку ликера, впрочем, у нас была еще одна неоконченная пьеса (бутылка коньяку) для механического пианино (приятная компания). Однако для кого–то этого оказалось недостаточно, и юная сумасбродная нимфа по имени Анна послала меня, вы просто не поверите, зачем — за духмяной колбасой. И так восточной красавице понравилась эта идея, что ею заразились другие участницы вечернего «марафона».

В общем, послали меня как самого молодого парня выполнять поставленную задачу. Скажу честно, что спасти мир с первой попытки, как в американских фильмах, мне не удалось. И по закону жанра мне в помощь была отряжена черноокая Анна. И знаете, у нас это получилось. Мы, походя спасли мир — мир наших недавно зародившихся приятных и ни к чему не обязывающих отношений. Правда, при этом, как и положено согласно американскому сценарию, попортили нервы «плохим парням» — ночным вахтерам женского пола двух спальных корпусов. И обещали еще вернуться, а главное то, что мы сдержали свое слово, ведь нимфа по имени Анна по–английски предрекла: «I’l be back» («Я к вам еще вернусь…»). А возвращались мы круче, чем американцы в своих боевиках и вестернах, несмотря на «смертельные» угрозы «плохих парней» в наш адрес, и сделано это было цинично и вальяжно с попранием их сна и покоя. И так было два раза. В общем, повеселились на славу.

Ступив на землю санатория только четыре дня тому назад, я просто кожей почувствовал пристальный интерес к своей персоне, особенно со стороны женской части отдыхающих. И это было понятно, так как сто пятьдесят человек, или пусть даже больше, оказывается, — не так уж много. Поэтому появление новой жертвы (для женщин) или соперника (для мужчин), или партнера (для друзей и подруг), или хищника (для самого себя) вызывает естественный интерес. Затем в столовой, куда я пришел на ужин, когда почти весь пансион был собран до кучи, моя дубленая любопытными взглядами шкура уже зудела, как от мощного аллергена.

Однако прошло время, и я сам был уже в роли аборигена, перезнакомившегося со многими обитателями санатория. И быстро понял, что этот санаторий не такой уж большой «плацдарм», на котором можно было бы полноценно развернуться вовсю ширь своих оперативно–тактических возможностей. Поэтому появление нового отдыхающего у меня, как у всех, вызывало вполне законный интерес. А наличие крайне незначительной мужской прослойки создавало для ее представителей условия заповедника, или заказника, где непуганая и трепетная «дичь» в томлении ждала «расправы» над собой.

Еще одно наблюдение: когда у меня спрашивали, откуда я прибыл, и я отвечал, что из Минска, то у моих земляков–белорусов с Витебщины это почему–то вызывало не то удивление, не то еще что–то мне неведомое. Некоторые даже переспрашивали, словно не расслышали или просто не верили своим ушам. При этом я чувствовал свое родство с марсианской диаспорой. Зато, если кто–то признавался, что приехал из Москвы или Санкт — Петербурга, то местный народ реагировал вполне адекватно — привычно. И кстати сказать, из России отдыхающих было много, может быть, даже больше, чем моих земляков. По разговорам, которые велись в нашей среде на эту тему, я понял, что в России отдых в санатории аналогичного уровня стоил раза в три дороже, да и качество лечения у нас оценивалось высоко. И потом, для россиян Белоруссия — какая–никакая, а заграница.

Еще одна часть отдыхающих была из Витебской области. И только на третье место я бы отнес Минщину. Впрочем, это мое личное наблюдение, поэтому если я не корректен в своих оценках, то прошу меня простить, так как на проведение более серьезных исследований времени не было, ведь я полностью отдавался процессу лечения. От чего, — спросили бы у меня. Да я и сам не знал. Наверное, от нервов, ведь это от них случаются все болезни, почти все, не считая тех, которые приобретаются в санатории в результате безоглядных и неосмотрительных контактов с противоположным полом. Тем более, я, как и прежде, свою фразу «Наберу водки и поеду в санаторий лечиться» считал шуткой, а на деле получилось, что таким образом поправлял свое здоровье каждый день. И так было пять дней подряд, а на шестой, то есть на завтра, я взял тайм–аут, а затем снова в том же режиме лечился, лечился, лечился и еще раз лечился.