Светлана Шенбрунн - Розы и хризантемы
- Название:Розы и хризантемы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Текст
- Год:2000
- Город:Москва
- ISBN:5-7516-0095-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Светлана Шенбрунн - Розы и хризантемы краткое содержание
Многоплановый, насыщенный неповторимыми приметами времени и точными характеристиками роман Светланы Шенбрунн «Розы и хризантемы» посвящен первым послевоенным годам. Его герои — обитатели московских коммуналок, люди с разными взглядами, привычками и судьбами, которых объединяют общие беды и надежды. Это история поколения, проведшего детство в эвакуации и вернувшегося в Москву с уже повзрослевшими душами, — поколения, из которого вышли шестидесятники.
Розы и хризантемы - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ты знаешь, — вспоминает Нина Константиновна, — я получила ответ из «Пионерской правды». Пишут, что сейчас не могут напечатать твои стихи, но как автор ты их заинтересовала. Просят, чтобы ты в дальнейшем присылала им свои произведения. Правда, так и пишут!
Не могут… Хорошо, что не могут… Если бы напечатали, папа увидел бы и узнал, что я его не послушалась.
В школе тихо, все разошлись. Окна во двор раскрыты, пахнет свежими кленовыми листочками. Я сижу в канцелярской, а Нина Константиновна в своем кабинете. Вообще-то это их общий с Матреной Георгиевной кабинет. У директора Марьи Ивановны отдельный кабинет, а у Нины Константиновны с Матреной Георгиевной — на двоих один. Но Матрены Георгиевны сейчас нет — в младших классах уже каникулы. А у нас экзамены.
Нина Константиновна правильно тогда сказала, что в нашем классе никто не останется на второй год. Никто не остался — кроме Ларисы Лучкиной. Но она вообще не хочет больше учиться. Хочет выйти замуж за своего Володьку. Верка Лукашова говорит, что Лариска правда была беременная, но ей сделали аборт — чтобы не было ребеночка. Будто бы райсовет не позволил ей выходить замуж.
Кто-то заглядывает в секретарскую. Моя мама. Наверно, ходила в «кружевной» магазин и по дороге завернула в школу. Видит меня и вроде бы удивляется:
— А, это ты! Что ты тут делаешь?.. — Заглядывает в кабинет к Нине Константиновне. — Нина Константиновна, дорогая, можно к вам на минуточку? Так что — это уже окончательно — насчет мужской школы?
Нина Константиновна нарочно не приглашает ее садиться, я вижу, что нарочно не приглашает, но мама все равно усаживается за стол Матрены Георгиевны, кладет на колени свою кошелку и ридикюль.
— Между прочим, эта дуреха (это я, мама кивает в мою сторону) третьи сутки ревет, не просыхая.
— Кто ревет? — Пушистые глаза подымаются. — Совершенно неподходящее занятие для пионера!
— Да… Честно признаться, мне тоже жаль. Я, собственно, поэтому и зашла. Надо отдать вам должное — уж не знаю как, но вы их приручили. Они вас боготворят. Дня прожить не могут… Да, да, не спорьте (никто с ней не спорит), у вас просто талант какой-то — справляться с детьми. Эдакие оболтусы, а тут буквально дохнуть боятся!.. Что ж, можно только позавидовать… Что называется, по струнке ходят… Нина Константиновна, дорогая, ничего если я прикрою дверь? Ужасный сквозняк, того гляди, прохватит. Только простуды не хватает… — Мама поднимается со стула и закрывает дверь между кабинетом и секретарской.
Ничего, я все равно все слышу.
— Вы — героиня, — говорит мама. — Я этих чертовых хулиганов только издали вижу, вся дрожу!
— Напрасно… Запущенные дети, но, в сущности, дети, — не соглашается Нина Константиновна.
— Не запущенные, а распущенные! Форменные бандиты! Способны на любое безобразие, любую гадость. Ни малейшего страха — я уж не говорю о каком-то почтении к старшим! Все прощается, все дозволено! Родители даже не пытаются справиться.
— Вы не правы. Эти бандиты часто оказывались настоящими людьми. На фронте, по крайней мере, это было так. Прибывали к нам из колоний, из лагерей, а сражались, как герои, и погибали, как герои…
— Не знаю, не знаю, Нина Константиновна, дорогая! Не смею с вами спорить, у меня нет вашего опыта — не могу судить, как они там погибали на фронте, но тут-то уж мне никто не докажет: каждодневно вижу, как мы от них погибаем! Причем, заметьте, день ото дня становится только хуже. Скоро вообще невозможно будет высунуться на улицу!
— Ну что ж, поэтому я и иду в мужскую школу. Отцы погибли, матери с утра до ночи на работе.
— Дело не только в них! — говорит мама. — Все рушится, буквально все, все летит в тартарары! И никакого просвета впереди… Чтобы великую страну довести до такого отчаянного состояния — это, я вам скажу, надо уметь!
— Но ведь была страшная война! Я прошла пол-Европы, я все видела. Страшные потери, страшные разрушения…
— Насчет войны вы правы. Но как вас занесло туда? Я имею в виду — на фронт…
— Пошла добровольцем. В первый же день пошла и записалась добровольцем. В танковые войска.
— Чистое безумие!
— А через три месяца уже была командиром звена.
— Да, действительно, каких только глупостей люди не делают по молодости лет!
— А бойцы мои все до одного прибыли прямо из колонии. Всякий народ: беспризорники и настоящие преступники. Поначалу действительно было нелегко — найти к ним подход… Но ничего, постепенно договорились.
— Да, — вздыхает мама. — Вы, что называется, сильная натура. Это редкость, особенно для женщины. Я, например, жуткая трусиха… Хотя что я, собственно, удивляюсь? У меня у самой была… приятельница… Можно сказать, родственница. Дальняя… Тоже вроде вас — четыре года на фронте. Медсестрой, правда. Обстоятельства толкнули… Мужа в самом начале забрали, а дочь восьмилетнюю — ах, какая была прелестная девочка! — убило, представьте, во время бомбежки. В Ростове. Бежала в бомбоубежище, держала ребенка за руку, девочку убило наповал, а сама осталась целехонька… Исключительно красивая была девочка — высокая, с прекрасной осанкой. Муж ее был эстонец. Человек, признаться, не особенно приятный: черствый, замкнутый, высокомерный. Не представляю, как она с ним жила. Но она его обожала. Красавец, надо отдать ему должное. Да, так вот — похоронила дочь, взяла с собой противогаз и новые модельные туфли — на высоких каблуках! Самая, понимаете ли, необходимая вещь в окопах. Все бросила — дом, имущество, а туфли эти с собой потащила. Верно, уже ничего не соображала от горя… Впрочем, она и раньше была несколько взбалмошная особа. Отправилась разыскивать мужа, но пока нашла его часть, пока добралась, оказалось — убит накануне! Так-то… В жизни иной раз случаются такие коллизии, что ни в одном романе не прочтешь. Но вас родители обязаны были удержать!
— Родителей у меня уже не было…
— Да?.. Тогда отчасти можно понять… Извините, Нина Константиновна, дорогая, не сочтите за навязчивость, но я с первого взгляда почувствовала в вас что-то такое… Молодая энергичная женщина, и какая-то страшная тяжесть на душе…
— Энергичная… — повторяет Нина Константиновна. — Не знаю… Иногда я чувствую себя совершенно беспомощной… Вы говорите: сильный человек — какой же сильный, если ничего не могу доказать! Когда перед тобой враг, все ясно: ты обязан выстоять, уничтожить его! А тут — как будто кричишь в пустоту… Пишешь и не получаешь ответа…
— Боже, как мне это знакомо! — подхватывает мама. — Биться в закрытые двери и всюду встречать одну только черствость и равнодушие!
Нина Константиновна молчит, наверное, приглаживает рукой волосы — она их все время приглаживает, хотя они у нее и так гладкие и блестящие, туго-туго затянуты в пучок.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: