Джон Марквэнд - Г. М. Пулэм, эсквайр

— Гарри, — сказала она мне во время нашей последней встречи, — я буду скучать о вас.

Я ответил, что тоже буду скучать о ней.

— Гарри, мы встретимся в сентябре, после праздника День труда [27] Отмечается ежегодно в первое воскресенье сентября. .

Из Лондона она прислала мне открытку, в которой сообщала, что возвращается домой, но я так и не позвонил ей. В День труда в Норт-Харборе я отправился с Кэй Мотфорд на прогулку на яхте.

Казалось, что в июне того года решили обвенчаться все мои знакомые — неженатые молодые люди и незамужние девушки. Ни Маделейн Буш, ни ее семья не признавали длительных помолвок, и потому в начале месяца состоялась свадьба Маделейн и Джо. Свадебная церемония происходила на лужайке в саду бабушки Маделейн, в Пибоди, причем мне пришлось выступать в роли шафера. Джо все еще не пришел в себя после ужина со своими шаферами и выглядел довольно жалко в тот день — серый, холодный и вовсе не подходящий для свадьбы на открытом воздухе.

— Мы останемся друзьями, не так ли? — говорил мне Джо. — Все пойдет, как и прежде, даже еще лучше. Именно так и сказала Маделейн.

— Ну, конечно, — ответил я. Однако мы оба ошибались. Дружба не всегда продолжается после женитьбы, а когда я заметил, что Маделейн наблюдает за мной своими маленькими, холодными глазками, я понял, что, по ее мнению, я оказываю дурное влияние на Джо. Заполучив Джо, она хотела, чтобы он принадлежал только ей.

Мне довелось быть шафером еще на нескольких свадьбах, так что я постоянно видел одни и те же лица и каждый раз повторял то же самое — участвовал в обедах, где мы слишком много пили и швыряли на пол стаканы, останавливался в комнатах для гостей, где мы распаковывали чемоданы и доставали свои визитки. Женился брат Кэй, Гай, и на его свадьбе Кэй появилась в голубом платье. Затем самая близкая приятельница Кэй, Лорин Уиллс, вышла замуж за человека из Балтимора, и Кэй, как и все подружки невесты, вырядилась в платье из бледно-лилового органди, которое было ей совсем не к лицу. Потом Боб Кэррол женился на смуглой девушке из Кин в штате Нью-Гемпшир.

Самой шумной и многолюдной оказалась свадьба Боджо Брауна. Он женился на Гэй Пэйсли в маленькой церкви, в том же городе, где находилась фирма «Пэйсли миллс». Пэйсли всегда справляли свадьбы и похороны в своем старом доме, выглядевшем так, словно он давно уже служил только для этих целей. Джек Парселл сообщил мне, что шампанское доставили на двух грузовиках прямо из-за границы [28] То есть контрабандой из Канады, так как в США в те годы действовал «сухой закон». . Откуда бы его ни привезли, его было вдоволь. Шафером у Боджо был Джек Парселл, и Боджо подробно растолковал мне, почему он выбрал именно Джека, а не меня. По его словам, дело заключалось вовсе не в том, что он пренебрег мною, а в том, что у Гэй слишком много двоюродных братьев, кроме того, не может же быть шафером человек, не состоящий в футбольной команде. Гэй Пэйсли, бледная маленькая девица, казалась испуганной, когда Боджо поднял ее и посадил себе на плечо.

— А теперь давайте! — крикнул Боджо. — Многократное «ура» в честь Гэй!

Затем Боджо взбрело в голову собрать вместе весь наш университетский выпуск, весь наш школьный класс и всю нашу компанию по клубу. Я слышал, как старый мистер Пэйсли, сидя в своем кресле-коляске и наблюдая за вечеринкой, бросил замечание, которое потом долго переходило из уст в уста.

— Будь я проклят, — сказал мистер Пэйсли, — если этот парень не спутал свадьбу моей дочери с футбольным матчем.

То, что Боджо, видимо, рассматривал свою женитьбу как естественное продолжение своей деятельности в университете, полностью соответствовало действительности. Его беспокоило только, что было уже слишком поздно заводить «первого младенца» нашего выпуска, хотя, само собой разумеется, он высказал свое огорчение лишь самым близким приятелям.

— Нет, это же какая-то глупость, — возмущался Боджо. — Вы знаете, у кого первого из нашего выпуска появился младенец? У парня по фамилии Вейнберг из Гэлена в штате Иллинойс. Кто вообще слыхал о каком-то Вейнберге? Я вас спрашиваю: разве это нормально?

Мы подтвердили, что ненормально.

— Если бы речь шла о ком-нибудь из нашей компании, я бы и слова не сказал, но как эта история будет воспринята на нашей ежегодной встрече? Особенно когда нам придется вручать круговую чашу какому-то сосунку по имени Ноэль Вейнберг.

Как обычно, в июле мы перебрались в Норт-Харбор, и примерно первого августа к рам все же приехал на пару дней Биль Кинг.

Мне показалось, что Биль выглядит довольно бледным и усталым. Он сообщил, что перешел на новую работу, в другую фирму, зарабатывает вдвое больше и что, возможно, его новая фирма отберет у Д. Т. Балларда рекламирование продукции Коуза.

— Как Мэрвин Майлс?

— Прекрасно. Она добилась от Балларда прибавки жалованья. Эта девушка себя в обиду не даст.

Похоже было, что Биль собирался что-то добавить, но, к моему облегчению, не добавил.

— Очень рад, — проговорил я.

— Мэрвин молодчина. Можешь не беспокоиться о ней.

Это было все, что сообщил Биль, но в его манере держаться я почувствовал что-то такое, что задевало меня. Он не захотел больше разговаривать о себе и, казалось, не интересовался моими делами. Видимо, он давал понять, хотя и не говорил прямо, что потратил на меня много времени и уделял мне много внимания, а теперь не хочет. Но я был полон решимости сохранить его прежнее расположение. Не помню, что я делал и что говорил для достижения своей цели, но, по-моему, Биль к концу визита оценил мои усилия и стал, как и раньше, подсмеиваться надо мной и в разговорах с Мери отпускать шутки по моему адресу.

— Биль, ты не сердишься на меня? — Я чувствовал себя перед Билем, как мне кажется, точно так же, как Джо Бингэм чувствовал себя передо мной.

— Сердился, но теперь не сержусь. Забудь обо всем, Гарри.

Затем он начал рассказывать о людях, с которыми встречался в Нью-Йорке, главным образом с писателями и артистами. Ему всегда нравилось называть известные имена.

— Все дело в том, — продолжал он, — что у нас разные характеры. Не будем об этом больше говорить, Гарри. Ты хочешь осесть на месте и, безусловно, осядешь.

— По всей вероятности, да, — согласился я.

— Ну, а что касается меня, то я жажду прежде всего разнообразия. Я не хочу быть привязанным к чему-то одному. Мне нравится, когда вокруг меня все бурлит. Это помогает мне находить все новые и новые идеи.

В воскресенье утром мы встретили на пляже Кэй. Увидев Биля, она очень удивилась, а я уплыл к плотику, оставив их наедине. Биль всегда до самого последнего момента медлил входить в воду. Вернувшись на берег, я убедился, что никакого особенного разговора между ними не происходит.