Павел Верещагин - Роман в формате хэппи-энд

Под Галиным взглядом он сбился и замолчал. В течение нескольких мгновений между их глазами произошел безмолвный диалог, состоявший из десятка вопросов и ответов.

— Что же, даже чаю не попьете? — наконец улыбнулась Галя.

— Чаю?.. — он тоже улыбнулся, и знакомые лучики побежали из уголков глаз. — Ну, разве что чаю… Только ведь время позднее, мне придется остаться…

Она пожала плечом: «Что же поделать? Если вы с отцом такие выдумщики. Оставайтесь. Комната готова. А там… Там посмотрим. Там будет видно».

=====**

14 июля, пятница

п. Холмогоры

Архангельской области

Марина!

Спасибо за письмо.

Приятно читать о ваших новостях — таких знакомых, таких уютных. Федякина в мое отсутствие расцвела и набрала уверенности. Вот разбойница! Мастдай опять устроил всем разнос и, устав, уехал отдыхать в Эмираты. Чтоб там его подвергли суду Шариата и посадили на кол.

А у нас на днях, например, сильным ветром повалило десяток телеграфных столбов. Две деревни на том берегу до сих пор сидят без света и телеграфа. Военные присылали для помощи вертолет и связистов… Об этом только и говорим.

И вообще, человек в деревне гораздо больше зависит от капризов природы, а потому находится к ней несравненно ближе.

Пурга, например. В городе ее, может, даже и не заметишь. Так, поежишься, пробегая десяток шагов от своего подъезда к остановке автобуса или к машине, спрячешь лицо в воротник. Да еще пожалуй чертыхнешься, в двадцатый раз за день сметая с автомобиля новый сугроб снега. Вот, пожалуй, и все.

А в деревне — нет. Потому что здесь стихия мало чем изменилась со времен Пушкина и, скажем, «Капитанской дочки». За пару часов метели единственная дорога, ведущая к цивилизации, дорога, которая к марту представляет собой каньон в двухметровых отвалах снега, перестает существовать, снег равняет ее с окружающими полями так, что даже не определить, где она проходила, и нужно ждать бульдозер, который опять пророет в чистом поле двухметровую траншею. В пургу все сидят по домам, по окна занесенные сугробами.

Если дождь — из дома без нужды не выйдешь. Завывающий в трубе ветер наводит тоску. А ледоход на реке! Вам даже не представить это долгожданное событие, переворачивающее всю жизнь! Зато какой восторг и умиление испытываешь от запаха оттаявшей земли, от пения птиц, просто от весенней грязи, обещающей скорое тепло, жару, лето.

Может быть, именно поэтому и телевизионные передачи производят здесь совсем другое действие. Потому что странным образом исчезает эффект присутствия. Имеющее место на экране так далеко от здешних забот и разговоров, что, кажется, происходит где–то на другом конце света, в Америке.

Новости местного масштаба кажутся интереснее телевизионных. Их мы все и обсуждаем: дрова, качество хлеба в местном магазине, загул главного агронома…

Скоро пойдет третий месяц, как мы здесь. Одичали, обросли бородами.

И вы знаете, Йохан таки переупрямил все местное население.

Я вам писал о его методах. Которые привели к тому, что с этим занудой перестали спорить — себе дороже будет, а он все равно не отстанет. Стали, делать, как он говорит. Сначала понемногу, нехотя… Потом все больше и больше. А потом втянулись!.. И дело со скрипом стронулось с мертвой точки. Порядка стало больше. Появился учет… Возникло понимание, что чистота — не только для красоты… А потом и показатели пошли вверх. Да и лица у коров стали как–то веселее…

Народ дрогнул. В отношении к Брамсу появилось почтение. Когда он идет по улице, люди специально переходят на другую сторону, чтобы с ним поздороваться.

И мой Йохан заметно повеселел: значит все в порядке. Он не зря ест здесь свой хлеб с маслом.

Теперь после обеда он позволяет себе посидеть на лавочке со здешними доярками. Греется вместе с ними на солнце. Калякает о том, о сем. Доярки научили его лузгать семечки…

А вечерами он играет в домино с местной технической интеллигенцией — агрономом, главным инженером и зоотехником. Играют они «на кукареку» — кто проиграл, выглядывает из окна в палисадник и кричит петухом. Между прочим, играет Брамс виртуозно — домино, оказывается, и в Голландии очень популярно. То и дело над деревней разносится то агрономовское, то зоотехниковское «кукареку».

К нему теперь относятся почти с нежностью: гляди–ка ты, вроде бы и на мужика не похож, а характер…

То и дело приносят, кто сырничков, кто вареньица… Наша хозяйка, по–моему, ревнует.

Может быть, когда–нибудь я напишу об этом забавном Йохане Брамсе и нашей с ним жизни в Ломоносовских Холмогорах. Боюсь только, что для вашего журнала этот рассказ не подойдет.

А пока посылаю вам еще один опус. Прошу любить и жаловать: Люда и Трофимов.

Ваш Сергей

— Представляешь, он будет платить 100 долларов в день! — возбужденно говорила Люда встречавшему ее с работы мужу. — В день! Две недели в Архангельске — и можно купить машину!

Трофимов как–то странно кивнул, но Люда не заметила настроения мужа.

— Конечно, — продолжила она, — переводить четырнадцать часов подряд — каторжная работа… На выставочном стенде, потом переговоры, обед, ужин… Но иностранец, кажется, симпатичный. Торгует лесом. И потом, сто в день! Представляешь! Люди за эти деньги целый месяц…

Трофимов криво усмехнулся.

— Представляю, — мрачно сказал он. — Я ведь и сам…

— Ты — это другое, — спохватилась Люда, но поняла, что как раз нет, то же самое, и умолкла. И до дома они больше не разговаривали.

Трофимов и Люда дружили с первого курса — как–то сразу выделили друг друга, ощутили взаимное доверие, и через некоторое время стали неразлучны. На лекциях писали один конспект. Вместе возвращались домой. На третьем курсе Люда решила учить язык, и они вместе пошли на курсы, хотя Люде английский давался легко, а Трофимову туговато. К концу учебы они даже внешне стали как–то похожи.

Трофимов несколько раз предлагал Люде выходить за него замуж, но Люда все откладывала. Не то чтобы она сомневалась в нем или в своих чувствах. Нет. Трофимов симпатичный. И очень надежный. Разве что какой–то несовременный, слишком честный. Но это Люде даже нравилось. Но если семья… значит нужно где–то жить… А у ее родителей двухкомнатная квартира и еще младшая дочь. А у него с мамой, вообще, коммуналка… Да и потом, нужны деньги, работа… Без этого что за жизнь?

Перед дипломом Трофимов сказал, что нашел для них место на метеорологической точке. Зарплата приличная и дают жилье. Правда нужно уезжать из Питера. Но прописка сохраняется, можно поехать на точку на год или на два. Для начала. И что, если Люда не поедет, он уедет один. И тогда ему будет все равно, и он завербуется в ОМОН на Кавказ. И там наверняка погибнет. Люда подумала–подумала и согласилась ехать.