Алексей Славич - Начало перемен

Гуров исподлобья посмотрел на Катю — и увидел, что она улыбается.

— Почему ты думаешь, — спросила Катя, — что я могу хотеть уничтожения самой себя или, вернее, кого–то вроде своей сестры–близнеца? Могу ведь и обидеться, Сереж.

— Ну, — растерянно буркнул Гуров, — ты ведь ревнивая.

— Не до такой степени, чтобы ставить ревность выше жизни и смерти. И не знаю, почему, но к себе самой я тебя как–то почти не ревную. Ты лучше, — хихикнула Катя, — подумал бы о своей горькой судьбе двоеженца — как мы тебя делить будем.

— Заведете молодого любовника, — буркнул Гуров. — Когда надо, я умею быть невнимательным.

— Глупенький Серенький, я совсем не о сексе, — ласково сказала Катя. — Мне никто, кроме тебя, не нужен. И я как андроид могу регулировать свою потребность в сексе. Я о любви и ласке. В этом я свою потребность регулировать не могу. Не треснешь ты от двух приставучих баб?

Ну, — ответил Гуров, ухмыльнувшись, — хочется широко расправить живот, как говаривал в подобных случаях один знакомый моей комплекции, и ответить: не тресну!

Восстановленная Катя‑2 лежала — вдруг вспомнилось Гурову — совсем, как когда–то восстановленная Катя, на спине, прикрыв глаза, в брючном костюмчике вроде домашнего.

Когда они вошли в зону чувствительности ее эмпатического сканера, она открыла глаза — и осторожно улыбнулась.

— Привет, ребята.

— Здравствуй, солнышко, — ответил Гуров и присел на край кровати.

— Привет, сестричка, — сказала Катя и села на стул. — Может, чтоб не путаться, ты у нас будешь зваться Риной, как когда–то?

— Договорились, — улыбнулась Рина.

— Понимаешь, Рин, — пожаловалась Катя, — у меня одной совершенно не получается быть строгой женой этому типу. Ты ведь мне поможешь? Вдвоем мы должны справиться.

— О чем речь, — ответила Рина. — Легко!

И подмигнула Гурову.