Ван Мэн - Избранное

— Да ничего особенного… — Сэюнь опустила голову.

После обеда все перешли в заваленный книгами кабинет учителя Юаня. Ян Сэюнь подошла к письменному столу, за которым работал учитель Юань, и увидела, что под стеклом лежит много фотографий: на них учитель Юань со своими ученицами. На углу стола высилась стопа книг, на обложке той, что лежала сверху, было написано: «Всего себя отдавать партии». Сэюнь машинально перелистала ее и увидела в ней множество пометок, сделанных красным карандашом. Взглянула на другие книги — «Весь народ — армия», «Краткая биография Лю Хуланя»…

— И вы это читаете? — удивленно спросила Ян Сэюнь учителя Юаня.

Тот подошел, кивнул:

— Я хотел в каникулы почитать книжки, которые нравятся школьникам.

Сэюнь невольно исполнилась уважения к этому уже пожилому человеку и тихо сказала:

— Как хорошо…

На следующий день учитель Юань в своем кабинете до поздней ночи беседовал с Ли Чунь. Он сидел в своем глубоком кресле, укрыв ноги пушистым пледом. Рядом с ним, лицом к учителю, сидела Ли Чунь. Залетавший с улицы ветер чуть заметно развевал занавески и доносил отзвуки взрывов новогодних хлопушек. В комнате стоял слабый запах пельменей, которые готовят на Новый год.

— Значит, из-за этого у тебя в последнее время настроение неважное? — спросил учитель Юань.

— Да, — ответила Ли Чунь.

Ли Чунь рассказала учителю Юаню историю со своей пьесой. Она ждала, что он по-отечески утешит ее. Она знала, что учитель Юань был высокого мнения о ее способностях. Учитель Юань покачал головой:

— Не надо так переживать, это пустяк. Ну, написала пьесу, она оказалась неудачной, что здесь такого?

— Пустяк? — вспыхнула Ли Чунь. — Учитель, подумайте, сколько у меня было неудач с тех пор, как я перешла в высшую ступень! Я не записалась добровольцем, когда объявили призыв в армию, и потом глаз не смела поднять в классе. В прошлом году получила медаль, и снова мне пришлось краснеть перед товарищами. Хотела немного посмеяться над У Чанфу, и комсомольское собрание меня осудило. Никто меня не любит, у меня нет товарища, написала пьесу — и тут провал. А Чжэн Бо уже учится не хуже меня. Неужели я и вправду ни на что не гожусь?

Учитель Юань внимательно посмотрел на Ли Чунь, привычным жестом поправил очки.

— Вчера ко мне приходили Ян Сэюнь и Чжэн Бо, — медленно, словно в раздумье проговорил он. — Они откровенно говорили со мной об учебе, о положении в классе…

— Ну, конечно, — усмехнулась Ли Чунь.

— Почему «конечно»?

— Люди любят лезть в чужую душу.

— Кто это «люди»? Вы все товарищи по учебе, и твои одноклассницы переживают за тебя.

— Как же, переживают! А не они ли набросились на меня на комсомольском собрании? Не они ли любят болтать почем зря о том, что нужно для Родины и социализма? Про всякое такое говорить они умеют! Меня они считают отсталой. Ну и ладно, а они передовые и пусть себе идут вперед…

— Я просто не знаю, как говорить с тобой, Ли Чунь. Ты не права! — Учитель Юань снял очки и положил их на колени. — Раньше я не очень одобрял Чжэн Бо, она вечно была занята разными общественными делами, даже жалко было на нее смотреть. Но у нее возвышенная душа и крепкая воля. Никакие трудности ее не останавливают, и, что бы с ней ни случилось, она остается верна себе. Так неужели про нее можно сказать, что она болтает почем зря? Она искренне старается помогать другим, и вполне естественно, что класс ее поддерживает и подруг у нее много. Она не ищет личной выгоды, хочет, чтобы класс был как одна дружная семья. — Учитель Юань говорил так торопливо, что даже закашлялся. Ли Чунь поднесла ему стакан воды. Учитель Юань отпил глоток и медленно продолжал: — Ты одаренная и прилежная ученица, но у тебя есть один недостаток: ты умеешь читать книги, но не умеешь быть человеком. Ты говоришь, что одноклассницы тебя презирают, а на самом деле это ты их презираешь! Ты переживаешь из-за того, что у тебя нет товарища, но это потому, что ты не хочешь помогать другим! Ты считаешь, что другие болтают попусту, а на деле это ты не видишь дальше собственного носа!

— Учитель, может, я и ошибаюсь, — Ли Чунь даже привстала от волнения, — но вы говорите, что я не вижу дальше собственного носа, а что же тогда значит видеть дальше своего носа? Я всегда мечтала о том, чтобы приносить пользу людям, для этого я и училась, не жалея сил…

Учитель Юань снова надел очки, медленно поднялся, и плед, укрывавший его ноги, упал на пол.

— В молодости я был полон сил и энергии, — снова заговорил он, — мне казалось, что я солнцем и луной смогу повелевать. Но потом обстоятельства в семье изменились, университет закончить я не смог и стал простым учителем в средней школе. Днем я преподавал, а вечерами до двух часов ночи занимался. Чтобы скопить деньги на книги, я месяцами сидел на одном рисе. Потом я серьезно заболел, и товарищи говорили мне: «Хватит, старина Юань, мы все не вечно живем на этом свете, тяни свою учительскую лямку, корми жену и детей — и довольно. И что тебе далась эта математика?» А когда я выздоровел, меня уволили с работы. Жить мне было не на что, книги я распродал, вот тогда от моих прекрасных мечтаний не осталось камня на камне!

Учитель Юань снова сел в свое кресло, укрылся пледом. Помолчав немного, он продолжил ровным голосом:

— Мечты у меня были великие и прекрасные, а человек я оказался слабый и достоин лишь жалости! У меня не было по-настоящему великой цели, которой я смог бы посвятить себя. И к тому же я был совсем один, рядом со мной не было верного товарища, который мог бы протянуть мне руку помощи. Пережить крушение своих надежд, увидеть, что все твои усилия пропали даром, — нет в жизни ничего печальнее!.. А тебе, — обратился разволновавшийся учитель Юань к Ли Чунь, — созданы прекрасные условия, и я верю, что и ты, и все сегодняшние школьники сумеют претворить свои мечты в жизнь, достигнут того, чего не смогли достичь их учителя. Но ты не должна думать только о себе и пренебрегать интересами коллектива. Такие люди рано или поздно обязательно потерпят неудачу. Ты должна об этом помнить, Ли Чунь!

Они оба долго молчали.

— Может быть, я сказал резковато, но я был с тобой искренен…

Ли Чунь кивнула, подошла к окну и стала всматриваться в непроницаемый ночной мрак на улице. Пока они беседовали, длинная зимняя ночь уже почти миновала.

В третьем классе высшей ступени проводится собрание. Уже обсудили «положение дел», теперь решают, какие устроить представления и соревнования.

— Нет, не нужно танцев, этот наш тибетский танец всем уже надоел.

— Что? Не играть в баскетбол? Да ты понимаешь важность физического воспитания?

— Нам нужно организовать хор. У малышки Ван такой голос, что она и оперных певцов за пояс заткнет!