Олег Акимов - Кающаяся Магдалина

— Езжай в Мурманск, Коля…

— А как же картина??

— Приедешь в конце октября…

— Это три месяца!

— Ну ладно, — давай в сентябре!

Два месяца в Мурманске Николай «качался» в одном из многочисленных тренажёрных залов. Бицепсы, трицепсы, мышцы спины … Замерял объём, «шлифовал» форму… Готовился достойно позировать …

В середине сентября позвонил Евгений Алексеевич, и Колька рванул в столицу…

«Заходи!», — не здороваясь сказал художник, и Коля вошел в студию…

— Пошли!

— А когда начнём, Евгений Алексеевич? Сегодня?

— Да–да … Сейчас … Иди за мной…

В одном из освещенных закутков, — невысокий штатив–тренога… Они подошли к закрытому полотну, и Забелин резко, как в кино, сорвал материю…

Николай растерянно открыл рот…

…Перевал Фермопилы … Персидское войско в долине…

Костры… Кони… Дым… Огненно–красное небо… «Бессмертные»… Убитые… Убитые… Убитые…

Он увидел себя, — с рассеченной рукой… Из под шлема, — струйки крови… В бедре, — обломок дротика…Четверо друзей–спартанцев держали его на своих руках, смертельно раненого, истекающего кровью…

Полководец пытался что то сказать. Благородное, мертвенно–бледное лицо отважного воина искажено болью…

…В какой то момент времени, Колька и вправду ощутил себя умирающим Леонидом. Даже нога заболела в том самом месте, где у нарисованного царя торчал обломок стрелы. В горле пересохло… Захотелось дотронуться до картины… Он протянул руку…

— Ну что, Николай, забирай, — это теперь твоё…

— А как же так? …Без меня … А так можно?

— Можно — можно! — улыбнулся академик…

Оказалось, что два дня, которые Николай в свой первый приезд в Москву провёл в обществе Забелина, были нужны для изучения характера. Именно поэтому художник и держал парня при себе неотлучно. А рисовал он его по памяти, которая у мастера такого уровня, — абсолютная…

…В правом нижнем углу картины, — знаменитый авторский вензель художника, — слившиеся воедино буквы Е и З, — словно дека скрипки Страдивари… И дата… Именно эта подпись и делала её обладателя, — Кольку, владельцем произведения искусства. Того самого произведения, в которое он так хотел «вложить» всю рейсовую…

* * *

— Евгений Алексеевич, добрый день!!

— Э–э–э… Николай?? Сколько лет сколько зим!!

— Да… Два года уже …

— Что случилось, Коля? …

…А ничего не случилось …

Просто, — Колька собрался жениться … При чём тут Забелин? Вроде бы, и не причём … Только наш «оригинал» решил, — перед тем как сочетаться законным браком с избранницей сердца, — заказать картину … Да, не простую картину…

— А она согласна?

— Да, Евгений Алексеевич, согласна …

— Ты знаешь, Николай, это будет совсем другая работа…

— В смысле?

— В том смысле, что ей придётся позировать …

— Как позировать?… Почему позировать?

…А по памяти, — как в прошлый раз, — разве нельзя?

— Нет, Коля, — это будет совсем другое …

— Что другое?

— Всё другое… И уровень, и ценность …

…Колька захотел в качестве свадебного подарка преподнести своей Тане полотно «Афродита»… Да–да… Именно, — та самая Афродита, которая выходит из морской пены на песчаный берег… И в образе богини, — естественно, должна быть его невеста, — такая же красивая и неповторимая. Такая же естественная и неотразимая… Такая же мокрая и обнажённая…

…Картина должна была стать достойным пополнением личной, — уже семейной, — коллекции… Гениальная идея с «вложением средств в искусство», — бушевала в мозгах, подогревалась бесконечным российским кризисом, и не давала парню покоя …

Скромную одноклассницу Танечку, в которую Колька был влюблён с шестого класса, пришлось уговаривать почти год. В конце концов, она сдалась. Ещё бы! Ведь, это было его условием, — «…Или будет такая картина, или мы не сможем быть вместе!», — в сердцах сказал он ей однажды…

— …Полгода?!

— Понимаешь, Коля, так надо …

— А почему так долго, Евгений Алексеевич?

— Нет времени объяснять, Николай…

— И всё таки?

Забелин поморщился, — видно было, что в его планы никак не входило объяснять Николаю «Вводный курс по Искусствоведению»…

«…Ты, понимаешь, Коля, — изобразить мужчину легко… Ты извини, дорогой, но у тебя очень простое лицо… Я бы сказал, даже, — простоватое… Ну — ничего сложного!.. Кроме этого, — каждый, — даже самый ленивый и неуклюжий из нас, — воин по сути своей. При небольшом усилии воображения, — любой может представить себя хоть спартанцем, хоть индейцем, хоть космонавтом… Мне, как мужчине, — совсем несложно понять твой характер и внутреннее состояние. Добавить к этому немного «техники», опыта, — и твой образ готов…»

— А чем отличается женщина …?

— Ну–у–у-у!!! — Евгений Алексеевич хитро усмехнулся, и продолжил, —

«…С женщинами, — сложнее… Тебе, ведь, нужен не просто её портрет. Я и не занимаюсь фотографическим изображением. Тебе нужен её характер. А вот тут сложнее… Каждая женщина, — Мона Лиза, — безусловно… Скромная, покорная, загадочная… Но, ты же хочешь видеть совсем иное…? Из твоей Танечки мне нужно «сделать» дерзкую, стремительную, бесстыдную, огненную. При этом, — «потерять» не должна ни Афродита, как богиня, ни Таня, — как женщина. Обе должны быть узнаваемы, и в то же время, — каждая из них должна обрести, «взять» что то от другой… На это, Коля, нужно время… Поверь…» …

Академик посмотрел на загрустившего Николая, и добавил: «…Картине будет присвоен регистрационный номер и индекс. Ты сможешь найти её фото в любом из Художественных Каталогов. Я сделаю две копии, — одну для Академии, вторую для галереи …»…

— Ну что, по рукам?

— А сколько это будет стоить, Евгений Алексеевич?

— Ну, договоримся!

— И всё же?

— Шесть тысяч долларов, — по тысяче за каждый месяц работы, — мы, ведь друзья, а, Николай?? Ну как?

«Хорошо», — кивнул Колька, и поехал за невестой…

* * *

… Наша лянча подошла к причалу… Вышли… Закурили… Мне нужно было в агентство, а Николай с моряками собирался посетить знаменитый «Оазис», — ресторан посреди песков пустыни Намиб…

… — Твоя коллекция будет и дальше пополняться?

— Да, есть задумка…

— И как будет называться следующая картина?

— «Кающаяся Мария — Магдалина», бляха муха..!

— Почему так?

Колькин ответ меня ошарашил…

— Ты знаешь, Олег, я не хотел тебе говорить…

— Что то случилось?

— Он ведь, старый хрыч, забрал у меня Таньку …

— Как забрал???

— Вот так, — забрал и всё…

…Скромница Таня после полугодичного позирования и окончания «работы», не захотела возвращаться в Мурманск. И Колька стал ей неинтересен, как жених. Евгений Забелин был теперь её новым героем, её любимым мужчиной.