Олег Акимов - Из последнего рейса

…Двадцать пять часов полёта из Буэнос — Айреса до Мурманска… Очумевшие от смены часовых и климатических поясов, в ожидании «расчётного часа» мы сидим с Мишкой на низком и колючем радиаторе отопления в фойе «Арктики». Знобит от усталости и напряжения. Говорить не хочется. Хмурое северное утро, словно уловив наше состояние, робко заглядывает в широкие окна–витрины, и чахлое солнце несмело гладит слабыми лучами стены и пол фешенебельного отеля. Ещё два часа до полудня нам нужно провести на этом проклятом обогревателе. Единственное желание сейчас, — «Карта Гостя», и заветный ключ от номера. Очень хочется спать…

Бесшумный «Отис» открыл двери, и из лифта вышел Андрей Макаревич. Безразлично посмотрев вокруг, седеющая легенда советского рока, одетая по–домашнему, и обутая в неожиданно старые и стоптанные тапочки «ни шагу назад», медленно проплыла мимо нас к стойке администратора…

— Обормот, проснись! — Толкаю я дремлющего Мишку.

— Что? Уже двенадцать? — Поднимает он голову.

— Макаревич!

— Какой Макаревич? — Спрашивает Миха рассеянно.

— Андрей! Андрей Макаревич здесь!

— Ну?

— Что «ну»! Охломон!

Мишка, сощурив близорукие глаза, напряженно и с усилием смотрит, словно пытаясь спросонья узнать во мне рок–звезду.

— У тебя есть записная книжка? — Спрашиваю я.

— Что?

— Записная книжка, осёл!

— Какая записная книжка?

— Для автографа! Нужен лист бумаги! Мишка!

Теряя самообладание, я вскакиваю. Лидер «Машины Времени» закончил разговор с администратором, и вновь направился в нашу сторону, беззаботно шлёпая по мраморным плитам холла.

— Проснись!!! — Нависаю я над сидящим Михой, и оглядываясь, добавляю, — «Близко уже!».

— А?

— Лист бумаги! Быстрее! Олух! Уйдёт же!

В тот момент, когда музыкант поравнялся с нашей батареей, Мишка окончательно проснувшись, вдруг неожиданно громко, отчётливо и с вызовом произнёс:

— Какой, на фиг, Макаревич? Пусть идёт! Подумаешь, — Макаревич! Листок бумаги… Какой листок бумаги!? Почему я должен портить записную книжку из–за какого то Макаревича?! …

Композитор остановился, и с удивлением открыл рот, обескуражено внимая адресованную ему тираду.

Двухметровый, долговязый и нескладный Мишка тяжело встал. Оказавшись теперь лицом к лицу со знаменитостью, он, вдруг воинственно наклонил голову, вытянул худую длинную шею, нервно сглотнул, и злобно глядя в звёздные глаза, угрожающе прорычал: «Не дам!»…

Со стороны на миг показалось, что это Андрей Макаревич хочет взять автограф у Мишки. Но моряк, по каким то, — одному ему известным причинам, — отказывает назойливому поклоннику.

— Почему? — Вдруг спросил певец, запрокинув голову, глядя снизу вверх на Мишку.

— А–а–а… Вот… Не дам, и всё! — Оцепенев и заикаясь от волнения, выдавил Миха.

— И, всё же? — Не унимался пришедший в себя Макар.

Мишка отступил шаг назад, отвёл в сторону взгляд, и устало выдохнул: «… Дос–с–стали… Бляха…».

…От дальней стойки к нам спешат зазевавшиеся «security», чтобы «взять под контроль» нештатную ситуацию. Забывая про автограф, я хватаю Мишку за руку и тащу к выходу, бросая на ходу:

— Извини… Извини, Андрей…!

— Ничего… Бывает… — Миролюбиво кивает Макаревич.

— Ты не думай… Не обижайся… Рейс… Семь месяцев…

— Вы моряки?

— Да… Антарктида… Двести суток… Понимаешь…

— Как там пингвины? — Улыбается он.

— Сидят на айсбергах… Привет… Привет Кутикову!

«Всё нормально, ребята…», — говорит он подоспевшим на подмогу охранникам. Мы с Мишкой уже в тамбуре массивных входных дверей. Я оборачиваюсь, и подняв ладонь кричу кумиру своей юности: «Рок–н–ролл жив!»

«Forever!» — Отвечает он, выбросив вперёд руку, показывая большой палец…

— Ух ты–ы–ы!.. Миха! Здесь про тебя написано!

Он отпрянул от распахнутого гостиничного окна, и доверчиво спросил, —

— Где?

— А вот… Глянь–ка!

Я протянул ему «Полярную Правду». Мишка пробежал глазами страницу, и вопросительно посмотрел, —

— Ну и где?

— Ниже, ниже смотри!

— Не вижу…

— Ой, дубина! Ну вот же!

Удерживаясь, чтобы не захохотать, наугад тыкаю пальцем одно из объявлений в колонке «Знакомства», —

— Читай! Чудовище…!

Он устало выдохнул, и негромко забормотал, —

«Для создания семьи познакомлюсь с мужчиной романтической профессии, — офицером–подводником или моряком загранплавания. В возрасте от 25 до 45 лет. Внешность значения не имеет. Отсутствие вредных привычек приветствуется, но не обязательно»…

— Ну и что?

— Что «ну и что»?

— Где тут про меня?

— Ну вот же, — «…Внешность значения не имеет…»

Мишка, не понимая иронии, снова посмотрел в газету, —

— И это всё?

— А тебе мало, что ли? Возраст тоже, ведь, твой!

— Двадцать пять — сорок пять… Это что, — я?

— А что, — нет? Тебе сколько?

— Тридцать три …

— Ну вот…!

Серьёзная и сосредоточенная Мишкина физиономия начала меня раздражать. Смеяться расхотелось…

— А профессия?

— Что профессия?

— Здесь написано про романтическую профессию…

— Ты моряк загран — заплыва?

— Ну да…

— А что тебе ещё нужно? Подводная лодка, что ли?

— Да, нет… Просто…

— Ну, тебя, дурака, Мишка …!

Далеко за полночь, сквозь шум голосов и музыку из смежного номера, засыпая, я слышу Мишкин голос, —

— А если я ей не понравлюсь?

— Кому «ей»?

— Ну… Этой девушке… Из газеты …

— Миха… Ты совсем охренел что ли?

— Что? — Испуганно спрашивает он.

«Ты себя в зеркало видел?… Как ТЫ можешь не понравиться?…» — из последних сил отвечаю я, и проваливаюсь в бездну…

«А вредные привычки?» — спросил Мишка у тишины, и рассеянно посмотрел в окно на пустую площадь…

…Он стал моряком случайно. Родившийся и выросший в маленьком молдавском селе под Дубоссарами, Мишка никогда не мечтал о море. После десятого класса, отец, из каких–то своих соображений, привёз его в Воронеж. Здесь, после удачных экзаменов, Мишку зачислили на радиотехнический факультет политеха. Так, в семнадцать лет, началась его самостоятельная, взрослая жизнь. Уже через год учёбы он женился на симпатичной, современной и раскованной однокурснице. А в девятнадцать, — стал отцом…

Студенческая жизнь подразумевает многое, в том числе, нередко, — и женитьбу. Но, вот, отцовство неожиданно повисло непомерным грузом на неокрепшей мальчишеской шее, и давалось с трудом. Потом, как–то очень быстро семейная жизнь дала трещину, и без каких–либо усилий развалилась. Окончив институт, Мишка имел диплом радиоинженера, свидетельство о разводе, трёхлетнюю дочь Танечку, исполнительный лист на алименты, и повестку в военкомат…