Олег Акимов - Из последнего рейса

С лёгким сердцем Миха пошёл служить. В одном из гарнизонов под Мурманском, на студёном побережье, меж скал и фьордов, с паяльником в руках, среди конденсаторов, сеточных ламп и транзисторов, незаметно прошли два года.

Он не вернулся в Воронеж, да и в Молдавию его не очень тянуло.

Вот тут и «случилось» в Мишкиной жизни море…

В конце восьмидесятых, через несколько лет после начала своей морской карьеры, Мишка всё же побывал в Воронеже. Может быть «вызрели» его отцовские чувства, а может, просто пришло осознание ответственности за своего ребёнка. Он и сам не мог себе ответить на этот вопрос.

В том сентябре дочка должна была пойти в третий класс. Ему так хотелось увидеть её в школьной форме, кружевном фартучке, с букетом цветов и большими белыми бантами… Такую же, как одноклассницы из далёкого, советского Мишкиного детства…

Миха детально и красочно представлял себе встречу с дочерью. Волновался, и подбирал слова, которые он произнесёт в эту минуту. Конечно, думал и о том, как увидит супругу. И как знать, — что будет потом, после этой встречи?

…Он долго стоял перед дверью квартиры бывшей тёщи, и, наконец, нажал кнопку звонка…

…Дверь открыла дочь. Стоя у порога, расчёсывая светлые волосы, повзрослевшая девочка несколько мгновений внимательно смотрела на него, а затем безразлично отвернулась.

Мишка уже хотел войти за ней в распахнутую дверь, когда Танечка, вдруг очень спокойно и громко произнесла, —

«Ма–а–ам! Здесь этот… Придурок… Приехал…»

В эту минуту что то прояснилось в Мишкиной голове, в одно мгновение всё встало на свои места, обозначив для него чёрно–белую, без оттенков и теней, реальность. Он поставил у порога тяжелую сумку с подарками, потихоньку прикрыл дверь, и пошёл прочь…

«Здравствуйте, Нина. Меня зовут Михаил, отчество Васильевич. Фамилия — Косолапин. Пишу в ответ на ваше объявление в газете. Я радиоинженер, живу в Мурманске, и работаю в море. Моя морская специальность называется совсем несложно, — электрорадионавигатор. В рейсе я занимаюсь обслуживанием и ремонтом навигационного оборудования. Мне тридцать три года. Рост — один метр и девяносто шесть сантиметров. А вес, конечно, меньше, хотя, я и не знаю точно какой. Но не толстый. Кажется. Никаких особых увлечений у меня нет. Хотя, наверное, и есть. Вы пишете, что работаете преподавателем английского. А я, вот, всю жизнь его изучаю. Но пока, к сожалению, не очень успешно…».

— Ну как? — Спросил он, закончив читать.

— Миха, ты что, — сдурел?

— Ну, что опять не так? — Обиженно насупился он.

Меня переполняло то, что я услышал. Мысли бурлили, но, воплощаясь во фразы, застревали в горле, прорываясь лишь обрывками:

— Ну…йм… дец…!!! Миха!!! Крыша съехала???

— А что?

— Ты кто по гороскопу?

— Овен…

— Я так и знал… Баран ты, а не овен!

— Почему баран — то?

— Потому, что думаешь много! Ой, дура–а–ак…

Мишка закурил, с удовольствием глубоко затянулся дымом, и очень серьёзно посмотрел на меня, —

«Да я понимаю… Тридцать три… Возраст Христа… Ты думаешь я дурак? Нет, Олег… Не дурак… Устал я… Один… Пить начну… Знаю, что начну пить… Не хочу… Может быть, и правда, — есть Судьба… Не знаю… Смысла… Не вижу смысла… Зачем всё?… А вдруг?…»

Он опустил голову, —

«Поеду к ней. Я так решил, — если ответит, — поеду к ней. Не осуждай, и не смейся. Ты же понимаешь меня. Ты же знаешь. Мы же все так живём. И ты, ведь, тоже… Олег… Разве нет? Вот видишь … Одинаково все… Противно и бессмысленно…»

Мы замолчали.

— Может быть, ты и прав, Миха. Не знаю…

Мне всегда казалось…

— Что по объявлениям знакомятся неудачники? — Не дал он мне договорить.

— Нет. Но, что–то есть в этом. Такое…

Мишка по–детски обезоруживающе улыбнулся, —

«Да не пугай ты меня, ради бога! Я и сам боюсь, как невеста на выданье… Пошли в «Три Ступеньки». За одно, — и на почту… Письмо отправим…».

«… Я очень рада, Миша, вашему письму. Вы знаете, если честно, — это не я писала в газету. «Позаботилась» подруга. Сама я, — ни за что не решилась бы на такое. Но пусть теперь это не смущает вас. Позже, когда я узнала, то поймала себя на мысли, что с волнением жду ответа из Мурманска. Мне очень приятно, что вы откликнулись именно на это, а не другое объявление. Прошу вас, Миша, — не думайте что я легкомысленная и ветреная. … Буду рада встрече и знакомству с вами. А так же, надеюсь, что смогу помочь вам в изучении английского языка. Если приедете, сообщите телеграммой дату прибытия и номер поезда. Я встречу вас на вокзале… Нина…»

Мишка получил это письмо из Ростова–на–Дону спустя две недели. В этот же день мы купили ему билет на поезд, и со знанием дела приступили к сборам в дорогу…

— Телеграмму ей надо дать «с отсроченным» временем.

— С каким «отсроченным»? — не понял Мишка.

— Номер поезда и вагон укажем правильно, а дату прибытия, — на двое суток позже…

— За–а–чем это? — Нараспев спросил он, и округлил глаза.

— Так надо, Миха. — Заговорщицки подмигнул я.

Мишка беспомощно сморщил огромный лоб, — «И что?»

— Понимаешь, ты приедешь… Уставший…

— Ну?…

— Трое суток в поезде… Грязный и вонючий, как конь…

— Прям уж… Как конь!

— Ну, хорошо, не конь, — баран. — Кивнул я примирительно.

— Дык… — Развёл Миха руки, и поднял костлявые плечи.

Своим видом сейчас Мишка невольно вызывал улыбку.

В эту минуту он стал похож на огромного старого грифа, приготовившегося к полёту в поисках чего–нибудь.

— Приедешь… Поселишься в гостиницу…

— А как же… Э–э–э…?

— Выспишься, вымоешься, побреешься… — Перебил я его.

— Ну–у–у… — Наклонил Миха голову, начиная осознавать.

— Посмотришь город, адаптируешься….

В Мишкиных глазах сверкнул проблеск понимания предлагаемого замысла. Он, молча закивал…

«Купишь букет цветов, и через двое суток придёшь на вокзал к прибытию «своего» поезда. Там и встретишь её, но не замученный переездом, а наглаженный, сытый и отдохнувший», — закончил я, победно глядя на слегка обалдевшего друга…

— Гениально… — Выдохнул Мишка…

— Хм… А то…!

Мы стоим на Мурманском вокзале, с которого, как известно, все поезда идут только на юг. Низкое серое небо зацепилось за шпиль зелёного купола, и беспомощно повисло, протекая мелкой моросью над притихшим, затаившимся городом …

— А может, мне поехать с тобой, Миш…?

— Зачем?

— Ну-у… На всякий случай…

— На какой?

— На какой, на какой, — на всякий! Дубина!

— Не надо, — не поможет.

— Почему?

Мишка улыбнулся, шумно набрал воздуха, и процитировал бессмертные барковские строки:

— И так, — не только на Руси,