Андрей Матвеев - Indileto[роман в 22 уровнях]

Лапидус попытался в очередной раз понять, что сегодня происходит и в очередной раз ничего не понял. «Индилето», вспомнил он дурацкое слово из песенки Манго — Манго. Сегодня лето, второе июня, то есть, еще самое его начало. Второго июня, в самом начале лета, он сел в восемь утра не в тот троллейбус и лето стало с приставкой «инди», вот только понять все равно ничего нельзя.

Лапидусу захотелось выйти из машины и размять ноги, он дернул за ручку машины, но она не открылась — Эвелина заперла его снаружи. Можно открыть окно и вылезти, но тогда с него спадет полотенце и он вновь окажется голым. Вот если бы сейчас пошел дождь, такой дождь, как с утра, то это было бы на руку — идет голый человек под дождем, чтобы одежда не мокла, а если одежды нет, то всем на это наплевать, потому что дождь и все бегут, чтобы не намокнуть.

И тут Лапидус понял, что домой к нему им не попасть, он выбросил одежду, а с ней и ключи. И все без толку, и звонок раздастся в пустой квартире.

Из вращающихся дверей супермаркета выпала Эвелина с большим пакетом. Она шла быстро, на часах уже было без шести десять.

— Бесполезно, — сказал Лапидус, когда Эвелина нырнула в машину.

— Что — бесполезно? — спросила Эвелина, заводя мотор.

— Я выбросил ключи от квартиры, — сказал Лапидус, когда машина тронулась с места, — вместе с одеждой.

Эвелина ничего не ответила, только лихо повернула руль влево и машина влетела во двор к Лапидусу.

— Я потерял ключи, — раздраженно повторил Лапидус, — нам нечем открыть дверь.

— Откроем, — сказала Эвелина, тормозя у подъезда Лапидуса так уверенно, будто тормозила здесь несколько раз в день. — Давай быстрее!

Она кинула ему пакет с продуктами, закрыла машину и вошла в подъезд первой. Лапидус, придерживая одной рукой полотенце на бедрах, а другой держа пакет с продуктами, проскользнул вслед за ней в лифт.

— Быстрее, — сказала Эвелина, не поворачиваясь, — не успеваем.

— Я здесь, — сказал Лапидус.

Эвелина нажала кнопку с цифрой «9». Двери лифта закрылись и лифт пополз вверх.

— Лампочку посильнее ввернуть не можете? — насмешливо спросила Эвелина у Лапидуса.

— Не знаю, — ответил Лапидус, — и вообще он редко ходит.

— Если сейчас застрянем, то это все! — сказала Эвелина.

— Почему? — спросил Лапидус.

— Потому, что звонить будут в десять! — сказала Эвелина.

Лифт остановился и двери открылись.

Эвелина достала из своей сумочки какой–то очень длинный ключ и начала открывать дверь.

Эвелина открывала дверь его квартиры, и Лапидус смотрел на это как–то очень спокойно и отстраненно.

Из этой квартиры, между прочим, он вышел еще утром, когда поехал в центр искать работу. Но вместо того, чтобы ее найти, он вляпался в чужой сюжет и сейчас стоял у дверей своей собственной квартиры, ключей от которой у него не было.

Дверь открылась, из двери доносился телефонный звонок. Настойчивый и с непривычным тембром. Эвелина побежала к телефону, Лапидус вошел в прихожую, поставил пакет, закрыл дверь и только потом включил свет.

Напротив него было зеркало и в зеркале отражался Лапидус, каким он стал.

Лапидус посмотрел на Лапидуса, и ему захотелось опять завыть.

Грязное чмо со свалявшимися и забитыми грязью волосами, в пляжном полотенце с аляповатыми цветами на бедрах.

Лапидус скинул полотенце и посмотрел на себя снова.

То же самое чмо, только абсолютно голое.

— Эксгибиционист! — сказала Эвелина, выходя из комнаты.

— Ты успела? — спросил Лапидус.

— Нет, — сказала Эвелина, — и это очень плохо. Они положили трубку прежде, чем я успела ее поднять.

— И что дальше? — спросил Лапидус.

— Не знаю, — сказала Эвелина, — но тебе надо идти в ванну. У тебя есть здесь ванна?

— У меня здесь есть ванна, — сказал Лапидус и внезапно почувствовал, как пол уходит у него из под ног.

— Что с тобой? — спросила Эвелина.

Лапидус рухнул на пол.

— Эй, — сказала Эвелина, — не смей!

Лапидус лежал на полу и пытался что–то сказать, но вместо слов изо рта шло сплошное бульканье.

— Еще этого не хватало! — сказала Эвелина и начала копаться в сумочке. Она вытаскивала из нее какие–то предметы, которые Лапидус, лежа на полу, не мог разглядеть, как не мог он отчетливо разглядеть и саму Эвелину, все было в тумане, ноги, юбка, блузка, руки, которые туманно доставали из туманной сумочки непонятные туманные предметы.

— Свалился ты на мою голову, урод! — пробормотала Эвелина, достав из сумочки ампулу и шприц.

Лапидус попытался что–то сказать, но опять вышло одно бульканье.

Эвелина наполнила шприц и склонилась к Лапидусу.

— Дай руку! — сказала она.

Лапидус замычал.

Эвелина взяла его левую руку и вколола шприц прямо в вену.

Лапидус опять замычал и замотал головой. Эвелина вытащила шприц из вены и сильно ударила Лапидуса по лицу.

Лапидус стукнулся головой об пол и потерял сознание.

Но оно сразу же вернулось, вот только все внезапно стало другим. Туман рассеялся и цвета изменились. Комната стала пурпурной и намного больше. Лапидус попытался опять встать и опять у него ничего не получилось.

— Ползи, — сказала Эвелина.

— Куда? — услышал Лапидус свой собственный голос, вот только был он каким–то очень низким и хрипловатым.

— В ванну ползи! — сказала Эвелина с плохо скрываемой яростью.

Лапидус пополз в ванну, минуя вход в пурпурную комнату, по розовому коридору, к двери серебристо–голубого оттенка.

Эвелина шла за ним и подгоняла пинками, Лапидусу было больно, но он ничего не мог поделать, он полз по коридору к серебристой двери с голубым оттенком, которая в той, другой жизни была матово–белой.

Он вполз в ванную и скукожился на полу в позе эмбриона.

Эвелина открыла воду.

— Залезай! — скомандовала она.

— Не могу! — услышал Лапидус свой голос.

— Идиот! — проговорила Эвелина и начала заталкивать его в ванну.

Он удивился, что она такая сильная. У нее были сильные руки, которые сделали ему больно.

Эвелина намылила губку и начала мыть Лапидуса. Он сидел на дне ванны, а Эвелина мыла его, и Лапидус подумал, что все не так уж и плохо в этой новой жизни, которая началась с того, что он сел не в тот троллейбус.

— В тот, — сказала Эвелина, — в тот самый! — и протянула ему губку. — Помой у себя.

Лапидус посмотрел на нее в недоумении.

— Промежность помой! — громко сказала Эвелина.

Лапидус взял губку, но он тотчас же выпала у него из рук.

— Боже, вот повезло! — сказала Эвелина и начала намыливать ему между ног.

Лапидус почувствовал, как туман в голове рассеивается и цвета становятся прежними. Эвелина намылила ему член, потом яйца, потом стала мылить ему задний проход.

Лапидус довольно замычал.

— Ишь ты, — сказала Эвелина, — что–то чувствует.