Михаил Колесов - Меньшиковский дворец[повесть, кубинский дневник и рассказы]

Обычным местом проведения свободного времени ребят был небольшой гарнизонный «парк» с возвышающимся над городком холмом. Это была ребячья территория. Здесь обсуждались общие «дела», заключались «договоры» и «заговоры». Это место было еще удобно и тем, что отсюда хорошо было наблюдать за полетами взлетающих с аэродрома самолетов. На них летали отцы ребят, и каждый из них знал «свой» самолет. Иногда они были свидетелями трагедий. В это время в гарнизоне осваивалась новая летная «техника», и аварии самолетов были не так уж редки. Но Мишка все–таки очень завидовал своим друзьям, потому что его отец не был летчиком. Мог ли он подумать, что когда–нибудь они все будут завидовать ему?!

…И вот сегодня он летит на самолете в Москву! Об этом он узнал накануне вечером. Отцу дали несколько дней «отпуска» для решения каких–то служебных дел в Москве, где жили его родители, и разрешили взять с собой сына. Утром, уходя на работу, отец сказал Мишке, что будет ждать его «на службе», которая находилась в небольшом здании, совсем рядом с аэродромом, где Мишка часто бывал.

Здесь у него были свои друзья–матросы, которые жили рядом в большой землянке, где между рядами двухъярусных железных коек стоял большой деревянный стол, за которым он не раз пробовал «флотский» борщ и макароны «по–флотски», вкуснее которых ничего в мире быть не могло. Был у него и особый друг, дядя Коля Холин, который учил его играть на маленьком немецком аккордеоне…

Когда Мишка пришел на «службу», ему сказали, что отец уже на аэродроме и провели его через КПП. На взлетной полосе он оказался впервые. Был яркий солнечный день. Все поле было покрыто выгоревшей и скошенной уже травой, которая казалась каким–то огромным ковром с разбросанными по нему разноцветными полевыми цветами. На этом ковре стоял красавец–самолет, который показался ему очень большим. Мишка впервые увидел вблизи двухмоторный американский «Дуглас». У железной лестницы, приставленной к открытой дверце самолета, рядом с отцом стояло несколько человек, среди которых он узнал дядю Колю с двумя огромными арбузами в руках.

Подошедшему Мишке матрос сказал:

— Ну, Мишка, тебе повезло, сегодня будешь в Москве. Веди себя молодцом! А эти два арбуза отвезешь бабушке.

И передал ему один арбуз.

Только тогда Мишка действительно поверил, что вот сейчас он полетит на этом замечательном самолете в Москву!

Подошли летчики, и все стали подниматься в самолет. Мишка вступил на ступеньку железной лестницы и … уронил арбуз. Он замер: мгновенно понял, что арбуз упал не потому, что был для него тяжел. Нет, это было другое… Тут же пронзила мысль: все рухнуло, все пропало!

Мишка знал крутой нрав отца, от которого ему попадало и за менее значимые провинности. А здесь так опозориться на глазах у всех!

Вдруг сзади раздался смех дяди Коли:

— Да, не переживай, Мишка! Остался ведь еще один арбуз. А этот съешь сам в дороге.

Он подобрал расколовшийся надвое арбуз и подсадил Мишку к дверце самолета, внутри которого после яркого солнца, было почти темно. Это был транспортный самолет, загруженный какими–то ящиками и брезентовыми мешками, на которых устраивались Мишкины попутчики. Пока летчики прогревали моторы и выруливали на взлетную полосу, арбуз был дружно съеден под шутки и смех. Самолет поднялся в воздух и сделал круг над городком. Мишка увидел «свой» холм и успел подумать: как жаль, что сидящие сейчас там ребята не знают, что в этом самолете летит он!

И туту началось! Самолет стало кидать вниз и вверх, влево и вправо. Вскоре Мишка понял, что ему плохо, очень плохо… Наконец, его вырвало. Арбуз!.. Потом стало очень холодно. Из пилотской кабины принесли теплую куртку, его укутали, он согрелся и уснул. Проснулся уже тогда, когда самолет стоял с выключенными моторами. Он проспал весь полет!

Был уже поздний вечер. С подмосковного военного аэродрома они с отцом добирались на попутной машине. Потом ехали через ночную Москву на такси.

Перед глазами Мишки, никогда еще не видевшего большого города, мелькали ярко освещенные ночные улицы, заполненные бешено мчавшимися и непрерывно сигналившими машинами. По просьбе отца таксист проехал через Красную площадь, и Мишка увидел красиво освещенный Кремль. Это все казалось продолжением сна. Наконец, поздно ночью они добрались до дома, где жили родители отца. Второй арбуз был торжественно вручен бабушке.

Заканчивалось лето 1951 года.

Я познакомился с ним при совершенно фантастических обстоятельствах. В то время мы жили в гарнизонном городке под Симферополем. И вот однажды летом 1955 случилось так, что вместо обычного пионерского лагеря под Евпаторией, я попал в Гурзуф.

Южный берег Крыма мне казался тогда где–то там очень далеко за грядой Крымских гор. И, действительно, попасть туда в то время было не так просто. Старая дорога из Симферополя на Ялту была тяжелой и крутой. Две машины на многочисленных закрытых поворотах не могли разойтись. Предупреждая сигналом друг друга, ехавшая сверху машина должна была остановиться, пропуская ехавшую снизу. Внизу повороты, казалось, обрывались в пропасть. Война закончилась не так давно, многое еще в Крыму напоминало о ней. Машины были только военные, так что поездка на Юг была большим событием, тем более для двенадцатилетнего мальчишки.

В тот день стояла прекрасная солнечная погода. Когда, после утомительных подъемов и спусков, «виллис» преодолел перевал, я сначала не понял, почему корабли плывут по небу. Это было море, сливавшееся с небом на горизонте.

Гурзуф открылся неожиданно, утопавший в виноградниках маленький поселок вблизи величественной Медведь–горы. Узкие и извилистые улицы, низкие дома из бутового камня с нависавшими деревянными балконами и закрытыми за глухими стенами двориками — все это казалось декорацией к какой–то восточной сказке.

Здесь мне предстояло прожить несколько дней в семье бывшего сослуживца отца «дяди» Саши Чуносова.

…Встав рано утром, я сбегал вниз на «чеховку», закрытый для «посторонних» между скал пляж у дачи Чехова. Купался в чистейшей, прозрачной и еще прохладной воде вместе с маленькими «бычками», шнырявшими у кромки берега. Высыхал на камнях, разгоняя шмыгавших по своим делам крабов. Затем шел на рыбацкий причал встречать вместе с гурзуфскими мальчишками шаланду, возвращавшуюся с утреннего лова. Если улов был удачным, то я приходил к завтраку с несколькими рыбешками. Целыми днями лазил по окрестностям Гурзуфа и был счастлив. Что для мальчишки может быть прекрасней свободы и моря!

Однако судьба преподнесла мне еще один подарок. Да, еще какой!

Родители сообщили, что они уезжают в санаторий в Сухуми, и мне предстоит задержаться в Гурзуфе еще на месяц. Я, конечно, не возражал…