Михаил Колесов - Меньшиковский дворец[повесть, кубинский дневник и рассказы]

Сергей стоял на широком карнизе пятого этажа старого ленинградского дома и знал, что сейчас он сделает шаг вперёд. Он был спокоен…

Самолёт ТУ‑114, завершивший рейс Гавана — Москва, произвёл посадку в аэропорту Шереметьево. Сергей Кольцов, вместе с другими пассажирами, прошёл пограничный контроль и увидел в глубине зала отца. Он не знал, что тот будет его встречать, но не удивился. Встреча была сдержанной, без объятий.

— Где часы? — задал отец свой первый вопрос.

На левой руке Сергея не было часов, подаренных ему отцом в день шестнадцатилетия. Это была знаменитая «Победа», служившая надёжно Сергею в течение почти девяти лет.

— Подарил, — коротко ответил Сергей.

Лицо отца передёрнулось, как будто он получил пощёчину.

Сергей хотел сказать ему сразу, что в чемодане нет и его любимого ФЭДа, фотоаппарата, полученного от отца в честь поступления в университет. Но не сделал этого. Он не мог сейчас объяснить отцу, что, когда расстаешься с людьми, с которыми ты провёл почти два года, когда голод и жажда, зной и пот и многое другое испытывают тебя на способность выживания, ты только в момент расставания понимаешь, что этим людям ты обязан тем, что называется жизнью. И когда ты понимаешь, что расстаешься с этой жизнью навсегда и никогда не увидишь этих ставших тебе близкими людей, тебя охватывает острое желание оставить о себе память навсегда, подарить им именно то, что тебе наиболее дорого. Поэтому Сергей знал, что его часы, вручённые кубинскому другу и наставнику Пепе, были для него неисполнимой мечтой, а фотоаппарат, о котором даже не мог помыслить его верный «Санчо Панса», мексиканец Хуан, сохранят о нём память не только для его друзей, но и для их детей. Объяснить сейчас отцу это было невозможно…

Наблюдая за отошедшим в сторону и присевшим на скамейку отцом, Сергей видел, что отец понял другое, что прежних отношений между ними уже не будет никогда.

Сергей снял с транспортной ленты свой чемодан. Это был огромный фибровый чемодан красного цвета, перехваченный деревянными рейками. Этот сундук Сергей приобрёл в Ленинграде в последние дни перед вылетом на Кубу два года назад. Заинтригованный необычным размером чемодана таможенник попросил открыть его. На внутренней стороне крышки красовался фотопортрет английской актрисы Рокуэл Ретчел, внутри лежали плотные стопки книг, между которыми разместились морские звезды, раковины, и пара маракас. Все это было прикрыто парой белья и рубашкой с короткими рукавами.

Таможенник с улыбкой взглянул на Сергея, у которого в руках был картонный пакет с двумя бутылками кубинского «Бакарди»:

— Закрывай, — коротко сказал он.

Сергей с отцом на такси добрались до центра Москвы. Здесь на улице Воровского, прямо напротив здания Верховного суда, жил старый друг отца, дядя Вася, которого Сергей знал ещё с детства. В Москве очень давно жили родители отца, теперь их уже нет. Сергей с отцом несколько раз навещали дядю Васю и тётю Олю в их подвальной комнатушке с окнами, выходившими на тротуар улицы. Сейчас дядя Вася со своей дочерью Лялей, его жена уже умерла, жили в одной комнате коммунальной квартиры на третьем этаже того же дома.

Сюда они и прибыли. За накрытым столом хозяйничала Ляля. Они с Сергеем были большими друзьями с тех пор, как она вместе со своей двоюродной сестрой Наткой нагрянули неожиданно летом к нему в Гурзуф, и, после весело проведенного месяца, увезли его в Москву. Тогда, семь лет назад, они трое пытались поступить в модный МЭИ, чтобы стать покорителями атома, как герои «Девяти дней одного года», но все трое «не прошли по конкурсу», очевидно — «по возрасту». После безуспешных поисков работы Сергею пришлось покинуть Москву. Затем — год работы на заводе в Брянске, после этого поступление в Ленинградский университет. Потом — неожиданная командировка на Кубу. Сейчас девчонки учились в МГИМО на экономическом факультете…

Сергей выставил на стол бутылку кубинского рома и предупредил отцов, что пить его надо, обязательно, со льдом и в небольших количествах. Старики от него отмахнулись: «яйцо курицу учит». И начали с родной «Московской».

После обеда, Сергей с Лялей отправились к Натке, которая жила рядом на этой же улице. Окна её большой комнаты в коммунальной квартире выходили прямо на церквушку на строившимся новом Калининском проспекте. Она жила одна. Отец оставил ей эту комнату, переехав к новой жене. Сергей подарил девчонкам пару кубинских раковин. Они прекрасно провели время под сухое вино и цыганскую музыку с грампластинок Рады Волшаниновой и Николая Сличенко, которые были очень модны сейчас в Москве. Вечером Ляля сбегала домой и позвонила оттуда.

— Серёга, — со смехом сообщила она, — наши отцы напились!

Сергей знал, что от бутылки «Московской» их старики, прошедшие войну, не могли напиться. И вообще он редко видел отца пьяным.

— А бутылка? — спросил он Лялю. — Бутылка рома на столе?

— Да, стоит, — ответила она. — Только почти пустая.

Сергей понял, что отцы пренебрегли его советом и пили ром, не разбавляя.

— Мне прийти, тебе помочь? — спросил он.

— Нет, я уже их разложила по кроватям и, похоже, они утихомирились, — ответила Ляля.

Ночевать они остались у Натки. Проговорили почти всю ночь. Девчонки требовали, что бы Сергей рассказал им всё. Но «всё» рассказать им он, конечно, не мог. Но даже то, что он рассказал, поколебало их романтические представления о революционной Кубе, как экзотическом рае.

— Что думаешь делать? — спросила Ляля.

— Ну, пока, если позволите, несколько дней задержусь в Москве. Надо кое с кем встретиться, поговорить. Потом на несколько дней съезжу домой, повидать мать. После этого — в Ленинград. Продолжать учёбу.

— Не трудно ли будет, — спросила Натка, — после двухлетнего перерыва?

— Да, и у тебя в Ленинграде друзей, наверное, уже не осталось, — добавила Ляля.

— Ладно, поживём — увидим, — закончил разговор на неприятную для него тему Сергей.

На следующий день Сергей забежал в Министерство и доложился по поводу своего прибытия. Здесь в уютном дворике его атаковали суетливые парни, которые назойливо предлагали обменять «сертификаты» на рубли «по очень выгодному курсу». Один из них, присев рядом с курившим Сергеем на скамейку во внутреннем дворике, открыл свой чемоданчик, в котором Сергей увидел аккуратно сложенные в стопки «десятирублёвки». Столько денег сразу он никогда не видел! Соблазн был очень велик. Но, к счастью, у него с собой не было «сертификатов». Его «сертификаты» хранились по одному из московских адресов, куда ему ещё надо было добраться.

Позвонив по телефону, Сергей отправился на встречу с Ритой, девушкой, работавшей переводчицей вместе с ним в университете в Сантьяго–де–Куба. Между ними установились дружеские отношения. И, когда Рита уезжала на месяц раньше Сергея в Москву, она увезла с собой его «сертификаты» с проставленной печатью, разрешавшей приобретение автомашины на её имя, так как студентам–стажёрам такого права не было дано.