Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

— В город собрался? — поинтересовался Николай: обычно брат брился в субботу или воскресенье после бани.

— Одичали тут мы… — уклончиво ответил он, — Раз в неделю бреемся. Ходим в рванье.

Перед ужином надел новую рубашку с узким воротником, светлые джинсовые брюки и синюю полотняную куртку на молнии. На ноги натянул огромные кроссовки, которые он здесь еще ни разу не надевал. Причесался у зеркала и, ничего никому не сказав, ушел в сторону большака, где в поселке Заболотье останавливался рейсовый автобус.

Занятый рукописью, Николай и внимания не обратил на сборы и уход брата, а востроглазая и любопытная Алиса, выскочив из сеней с длинной деревянной ложкой, измазанной в горячем фиолетовом черничном варенье, сказала:

— Куда это наш Гена намылился? Весь такой чистенький, красивый… На свидание, что ли?

— Да вроде бы тут не к кому, — рассеянно ответил Николай, правя карандашом рукопись.

— Может, он в Новгороде завел подружку! — тут же откликнулся Коляндрик. Он кормил накошенной на лугу у озера травой кроликов. На круглом, загорелом до черноты лице хитрая улыбка. Чебуран почему-то очень близко принимал все, что касалось сердечных дел братьев. Никогда не имевший своей семьи, не испытавший женской ласки, он с болезненным любопытством наблюдал за развитием отношений Николая и Алисы. Кстати, девушка не стеснялась его и охотно рассказывала про свои прошлые приключения. А тот ей признался, что никогда в жизни не пробовал наркотиков. Алиса пообещала ему привезти из Ленинграда для пробы папирос с марихуаной, но Николай строго-настрого запретил ей это делать. Не хватало, чтобы законченный алкоголик стал еще и наркоманом. И тогда Алиса — она всегда старалась выполнять свои обещания — преподнесла Коляндрику флакон одеколона «Эра».

— А что? — сказала Алиса, облизывая ложку, — Наш Гена — завидный жених! Не пьет, работяга, каких поискать, умен, правда, молчалив, но говорят же, что молчание — золото?

— В тихом омуте черти водятся, — вставил Чебуран. Он открыл дверцу клетки и бросил кроликам охапку зеленой травы.

Геннадий вернулся через полчаса с Аленой и малолетней белокурой девочкой в коротеньком платьице и высоких белых сапожках. На пушистой голове у нее — голубой бант.

Коляндрик, прижимая к груди траву, стоял у клеток с разинутым ртом, Николай поднялся с табуретки и пригладил ладонью волосы, а Алиса тут же бросилась к ним навстречу, что-то сказала незнакомке и нагнулась к девочке, задравшей к ней белую глазастую головенку.

— Какая хорошенькая! — восторженно заговорила Алиса. — Как тебя звать? Уж не Красная ли Шапочка?

— Ада-а… — протяжно ответила девочка. — Покажи мне кроликов?

— Лена с дочкой поживут у нас, — скупо обронил Геннадий, закуривая.

Вот, значит, для кого он готовил помещение! Лицо у брата умиротворенное, серые глаза чуть прижмурены, глубокие морщинки у крупного носа разгладились — он и впрямь сейчас выглядел женихом.

Алиса с Леной и девочкой, повозившись у клеток, отправились к озеру. На правах хозяйки Алиса вызвалась первым делом показать им Гладкое. На ходу бросила Геннадию:

— А она ничего… эта Леночка!

— Ну, ты даешь! — подошел к нему Коляндрик, — А я-то думаю, чего он второй день в сарае колотит!

— Та самая? — спросил Николай. Он слышал от них про схватку при луне и про переночевавшую наверху девушку.

— Пусть поживут, — попыхивая папиросой, сказал брат, — В городе сейчас тоска несусветная.

— Тоска? — переспросил Николай. Мысли у брата явно разбегаются…

— Она говорит, ну, эта Ленка, что связалась с ними со скуки, — продолжал брат. — Этот Родион, которого ты приложил в лесу, ну, бритоголовый… Так она с ним была. А теперь, говорит, точка! Трус и балаболка; Кстати, его, Родиона, и дочка ее — Адка — не любит.

Николай вспомнил свою первую встречу с Алисой… Тоже была странная компания, был дружок Никита, была драка в подвале его дома. Как похоже все у них складывается с братом! Правда, его Лена не наркоманка и у нее уже дочь…

— Не ожидал я от тебя такой прыти…. — покачал головой Николай.

— Никак, осуждаешь? — покосился на него брат.

— Упаси бог! — рассмеялся Николай, — Наоборот, рад за тебя. Девушка…

— Какая она девушка? — перебил брат, — Маленькая мама…

— Я хочу сказать, она… мне понравилась. Симпатичная и все такое..

— Правда? — внимательно посмотрел ему в глаза Гена. — Ты же с ней и двумя словами не обмолвился.

— Первое впечатление не обманывает…

— Дочка сиротой растет, — сказал Гена, — Этот подонок, который ее соблазнил, как узнал, что беременная, ей тогда было пятнадцать, так из города удрал… Студентом, кажется, был. Она записала в метрику отчество деда.

— Ты что же, ей предложение сделал?

— А чего тянуть-то? — улыбнулся брат, — Женитьба — это всегда кот в мешке. Она мне приглянулась, вроде я ей тоже, чего же еще? Сказала, что деревню и сельский труд любит. Что у ней там в Новгороде за работа была? Вкалывала на трикотажке. Шила мужские трусы и нижние рубашки. Родители живут в Великих Луках, вообще-то она от них не зависит. Все время подчеркивает, что самостоятельная. И дочь вот воспитывает.

— И что же, она согласна за тебя?

— Не гожусь в женихи? — ухмыльнулся Гена.

— Как-то очень уж все скоро у вас…

— Зато ты не торопишься! — поддел брат. — Дождешься, кто-нибудь уведет под венец из-под твоего носа Ал иску. Такие девочки на дороге не валяются…

Возможно ли такое? Слова брата заставили Николая всерьез задуматься о своих отношениях с Алисой. Пока она рядом, как-то не думалось о том, что может что-либо измениться. Несколько раз он заводил разговор о женитьбе, но как-то все это походило на шутку. Алиса заявляла, что замуж пока не стремится, ей и так хорошо с ним, да и вообще, что изменит штампик в паспорте? Теперь молодые люди легко сходятся и расходятся и брак — это пустая формальность… Вот раньше, когда он был освящен церковью, — это другое дело.

— Обвенчаемся в церкви… — помнится, шутливо заметил он, — И поп наденет нам на пальцы кольца.

— А вера? — спросила Алиса. — Церковный брак лишь тогда долговечен, когда муж и жена в бога верят, в таинство священного брака.

— Ты многого от меня хочешь… — рассмеялся он, — Мне с самого рождения внушали, что бога нет, а я, чтобы жениться на тебе, должен вот так сразу в него и поверить?

— Никита вот поверил… А он — умный парень.

— Ну и выходи за него замуж! — в сердцах сказал он, уязвленный напоминанием о Никите. — Станешь попадьей или как… там? Матушкой?

— А что? — поддразнила Алиса. — Это заманчиво.

После этого они ни разу не заговаривали о женитьбе.

Но Николай очень привязался к девушке, знал, что, если она снова исчезнет, он будет ее искать и обязательно найдет, а тогда… Что будет тогда, он не знал. Одно дело Алиса уходила к своим друзьям-наркоманам, а другое, если она уйдет совсем… Но и принуждать ее выйти за него замуж он не мог. Не в его это характере. Видно, так уж исторически сложилось, что предлагая девушке руку и сердце, юноша полагает, что одним этим делает ее счастливой…