Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

Лена надолго умолкла, наблюдая за муравьями, волокущими в свой дом червяка. Алиса выковыривала из ноздреватой дырки второго. Тишина обступила их со всех сторон, не слышно птиц. Облака ушли, и ярко-голубое небо смотрело на них в прорехи меж вершинами высоких берез. Волосы на головах молодых женщин распушились, у Алисы рассыпались по загорелым плечам, а у Лены скрутились у шеи в тугие белые колечки.

— А и вправду твой муравейник будто завораживает, — нарушила затянувшееся молчание Лена, — Я тоже сюда буду приходить, ладно?

— Чудачка ты! — улыбнулась Алиса, — Тут муравейников полно.

— Послушай, Алиса, у тебя нет… этой травки? — спросила Лена — Чего-то покурить захотелось.

— Я больше в эти игры не играю, — помрачнела Алиса. Это ведь Коля меня вытащил из ямы… Скоро полгода, как не курю и таблеток не глотаю.

— Мы иногда у костра курили, — вздохнула Лена. Родион где-то доставал… В общем-то, гадость, но бывало и в охотку. Как-то все кажется в другом свете: мысли текут свободно, на все тебе наплевать, ничего не боишься.

— Не привыкай, Лена, — посоветовала Алиса. — Я знаю, что это такое. Всего на час удовольствия, а потом на неделю кошмара. Много и таких, которые стали калеками, инвалидами… И погибали, конечно.

— И ты все это прошла?

— Я не хочу об этом вспоминать, — помрачнела Алиса. — Если на то пошло, я чуть законченной наркоманкой не стала из-за ленинаканской трагедии. Мне жить не хотелось. И все равно: лучше петля, чем наркотики. Ну, ладно, у меня было горе, а тебе-то все это зачем?

— Да так, побаловаться… — смутилась Лена — Я даже толком и не запомнила, что мы курили. Маковую травку и всякую смесь, а Родион — у него бритая голова — даже натирал макушку дихлофосом! Ну, которым клопов травят. И балдел… И другие ребята брили макушки и прикладывали туда тампоны с разной гадостью, даже с клеем «Момент». Разводили в стакане зубной порошок, пасту и пили. Даже жидкий гуталин лакали!

— Такая красота кругом, а мы об этом… — Алиса даже плечами передернула от отвращения. — Выходи, Лена, замуж за Геннадия. За ним будешь, как за скалой. А остальное все приложится… И эта любовь придет. Хоть раз в жизни, но должен человек испытать это чувство.

— Странно… — вздохнула Лена — Столько мечтала о замужестве, уже и надежду потеряла — иначе не связалась бы с этой бандой на колесах, — а когда мне сделали предложение, заколебалась… Почему так?

— Ты меня спрашиваешь? — посмотрела ей в глаза Алиса — Я ничего не знаю, Лена! Я не знаю, кто я, зачем живу на белом свете. Я бы вышла замуж за Колю, но боюсь, что принесу ему только несчастье! В деревне я тоскую по городу, а в городе по деревне. По вот этой березовой роще, муравьиной куче! Озеру Гладкое… Был такой случай: я встретилась с одним из тех, с кем, как ты говоришь, балдела… Никита Лапин. Умный, начитанный паренек и из себя ничего. Он, кстати, тоже покончил с наркоманией, а употреблял побольше меня… Так вот, если бы он мне предложил выйти за него замуж, я пошла бы.

— А кто он?

— Студент. Учится в духовной семинарии.

— Попом будет? — ахнула Лена. — Ну и дура ты, Алиска! Надо было додавить его! Знаешь, сколько попы денег получают? Твоему Коле столько и не снилось. А как красиво они одеваются, и попы никогда своим… попадьям не изменяют. Это у них — великий грех!

Алисе вдруг стало скучно. Она встала с бревна, отряхнула подол сарафана, отшвырнула сучок Лена, широко раскрыв заблестевшие глаза, смотрела на нее снизу вверх. Из-под сарафана выглядывали ее круглые коленки. На маленьком чуть вздернутом носу несколько веснушек. Такая молодая и меркантильная… Возможно, жизнь у нее была трудная. Одна воспитывала дочь: родители у нее молодые, не захотели себя обременять ранней внучкой… Сразу после школы пошла работать на трикотажку, а когда Ада подросла, определила ее в детсад, лихорадочно стала наверстывать упущенное!

— Коля как-то мне признался, что только здесь, в деревне, он чувствует себя счастливым, — произнесла Алиса, провожая взглядом траурницу — большую черно-бархатную бабочку с желтой каемкой по краям крыльев.

— А ты? — спросила Лена, тоже вставая с пня и отряхивая сарафан.

— Мне с ним хорошо, — ответила Алиса.

— С ними со всеми хорошо сначала, — тоном умудренной женщины заметила Лена, — А потом — разочарование. Уже не таким и умным кажется, выявляются разные недостатки, а если еще и хамит, значит, пришла пора расставаться.

— Мне это не грозит, — улыбнулась Алиса.

— А мне? — сбоку взглянула на нее Лена.

— Не знаю, — честно ответила Алиса — Гену я меньше видела.

Они молча дошли по тропинке вдоль озера до дома: Алиса впереди, Лена чуть сзади. Узенький лоб у нее под белыми кудряшками был нахмурен. На скошенном лугу выросла небольшая копенка, на ней сидела ворона. При их приближении она с недовольным карканьем тяжело взлетела. И еще долго косила круглым блестящим глазом-горошиной. На озере виднелись две лодки с рыболовами. Их разделяла узкая коса с высоко поднявшимся камышом. Распустились лилии и кувшинки, на широких маслянистых листьях, будто впаявшихся в тихую кофейную воду, макая длинное туловище, отдыхали большие сиреневые стрекозы.

— Счастье в деревне?.. — за спиной Алисы проговорила Лена. — Это когда у тебя в городе квартира. Тут ведь с тоски подохнешь… Ладно, сейчас лето, солнце, озеро, а осенью, зимой? Наметет сугробы выше окон, не проехать, не пройти… Белое кладбище. И весь день крутись с ухватом у русской печи.

— Гена говорил, зимой тут красиво, тихо, и на лыжах можно кататься… И Коля толкует, что у природы все времена года прекрасны. Может, попробовать?..

— Отпуск проведу здесь, а там видно будет, — думая о своем, сказала Лена — Мне так хотелось замуж! Казалось, предложи — за черта бы выскочила, а как до дела дошло, так что-то засомневалась…

— Я тебе тут, милая, не советчик, — не оборачиваясь, ответила Алиса. У нее у самой точно такая же проблема.

Укрывшийся в густых прибрежных кустах парень в зеленой куртке с вышивкой на груди наблюдал, как Геннадий, Чебуран и Николай отплывали на лодке от берега. По тому, как у них не было удочек, он сообразил, что отправились сети проверять. Это надолго, часа на полтора-два. День был облачный, в той стороне, где пряталось солнце, клубились пока еще не созревшие до темной синевы разрозненные тучи. В разрывах между ними кроваво багровело небо. Чайки низко вились у косы. Порывистый ветер рябил воду, негромко плескалась в пологий песчаный берег накатывающаяся с плеса голубоватая волна. Снегов в болотных сапогах налег на корму, толкая осевшую лодку на глубину. Николай помогал ему веслом. Под ногами у них блестел большой полиэтиленовый мешок, на носу растопырилась изогнутыми ржавыми проволочинами кошка, которой на глубине зацепляют сеть, чтобы поднять верхний край на поверхность.