Всеволод Фабричный - Эскапизм

IX. Я заворачиваюсь в пленку ожидания. Прячусь в мешок для перевозки трупов, в пакет для утилизации отходов.

X. Мне бы только переждать, пока извечные, прибыльные понятия промаршируют мимо моих окон.

XI. Гляжу из дырочки и все надеюсь, что мясо закончится и из мясорубки перестанет лезть чесночный фарш.

XII. И я в положении хомяка, который имеет право зарыться в опилки, выбрать уголок для туалета и перевернуть свое колесо.

XIII. Клетка все равно будет. Рукам, приносящим сухарики и морковку, никуда не деться.

XIV. А без руки я не могу. Этим и усугубляется положение.

XV. Остается ждать безвредного, но интересного помешательства своих хозяев.

XVI. Страх оказаться на частном владении и быть позорно изгнанным.

XVII. Страх быть наблюдаемым из всех щелей.

XVIII. Страх старого доброго тройного лицемерия от всех «надежных» ресурсов.

XIX. Страх, что с тобой «не встанет».

XX. Страх, что «встанет» как назло как раз при тебе.

XXI. Страх, что «иду по улице — никого не трогаю и тут ко мне двое…»

XXII. И тогда придется доказывать себе свою смелость.

XXIII. Страх внезапно разбогатеть, или бесстыдно обнищать. Два зла.

XXIV. Страх дожить до мафусаиловых лет и очутиться в доме престарелых близ местечка Большое Гнилище. Сидеть на табурете, в чистенькой, стираной рубашке и ловить правила поведения из ртов несусветной швали.

XXV. Шаркать опухшими ногами. Дивиться обыденных предметов.

XXVI. И каждая ночь — это «Ночь Живых Мертвецов». Часть первая, часть вторая, часть третья — сколько еще частей?

XXVII. Страх того факта, что многие действительно «заодно» и наигранная отчужденность может перерасти в сплоченность в любую трудную минуту.

XXVIII. И от «мы вместе» мне не спрятаться.

XXIX. На Дальнем востоке живут северные пищухи.

XXX. Все лето пищуха тащит траву себе в нору. Метр сухой травы чтобы перезимовать.

XXXI. Я хочу стать пищухой. Я могу лишь тупо собирать траву и волноваться, но зато когда придет зима — я останусь один.

XXXII. Когда говорят: «Жизнь тяжела и надо бороться», мне становится стыдно и тошно, как начинающей вокзальной шлюшке, которую застигли за неумелым актом сосания и крикнули ей: «Да как же так можно?!»

XXXIII. В компьютерной игре Doom есть уровни сложности. Я не хочу жить на nightmare. Я хочу жить на easy. Стрелять и знать, что всегда попаду. Это возможно и в жизни, но многие не хотят.

XXXIV. Так и знал, что не захотите. В таком случае я:

XXXV. Закупорю нору, доползу до камеры «главного сна». Зажгу на стене светлячков, которых принес еще летом.

XXXVI. И буду спать в зеленоватом полумраке, положив побоявшуюся сдохнуть голову между двух подушек из ягеля.

март 2010