Рена Юзбаши - Целая вечность и на минуту больше-1

Действительно, еще одну истеричку я не переживу. Это факт, который налицо, да и на лице у меня промелькнула та же мысль раз Ежик засмеялся. И смех у нее очень красивый:

— Марьям, а давайте завтра я вас приглашу куда–нибудь?

— Куда–нибудь — это куда? За город?

— Ну, за город — это, конечно, хорошая идея. Только что–то мне подсказывает, что вы мне ее подали просто для того, чтобы послать меня куда–нибудь гораздо дальше, чем пригород нашей столицы, причем в гордом одиночестве. И то, что я вас приглашу в Ботанический сад, будет означать, что проверку на «вшивость» я прошел. Прошел?

— Прошли. А насчет сада вы серьезно?

— Абсолютно. Во сколько вы завтра заканчиваете?

— К девяти.

— Ну и я тогда чуть пораньше выйду с работы.

— К девяти — это у вас пораньше?

— Это у меня пораньше.

— А попозже тогда во сколько?

— А попозже — это когда остаешься ночевать. Обычно к десяти часам ухожу с работы. Так что наша служба и опасна, и трудна…

— И на первый взгляд всегда видна, переиначивая песню. МИД — это же лицо страны.

— Ой, Марьям, я вас очень прошу, не надо насчет лица.

— А что, у вас сразу ассоциации возникают? Вы меня извините, мне надо идти работать. Значит, мы договорились — завтра, к девяти?

— Точно. Удачи вам!

— Пока.

Уже выйдя на улицу, я задумался. Да, что–что, а удача мне понадобится. Что я делаю? Ладно, утро вечера мудренее, а сейчас пора к Сэнсэю. Я сегодня весь день старика не видел. К тому времени, когда я вернулся домой, Медина спала. Сэнсэй ждал меня, чтобы мы вместе поужинали. Асли, стиснув зубы, швырнула нам две тарелки. Я приподнялся высказать все, что думаю по поводу ее поведения, но Сэнсэй положил свою руку на мою, и меня это, как всегда, успокоило. В принципе, я никогда первым не начинал с ней разборок, просто перед стариком неудобно. Ладно, что–то я совсем расклеился, спать пора, вот и дергаюсь.

Ворвавшись к себе в карцер, я с удивлением узрел Тарану в брючном костюме. Интересно, что происходит? Я ее в брюках в жизни не видел. Правда, она однажды летом пришла на работу в шортах, но вряд ли их как–то можно соотнести с серым, наглухо застегнутым костюмом.

— Доброе утро всем. А где Мехти?

Тарана озабоченно нахмурилась:

— Он вышел в соседний кабинет. Мне его позвать?

Так, неладно в королевстве датском, с каких это пор Тарана сама вызывается что–то сделать?

— А зачем он туда вышел?

— Зачем туда все ребята ходят? К этой крашеной Ларе, зачем же еще.

И чего ее волнует красится эта Лара или нет?! Вообще Тарана очень изменилась за последнее время: одевается скромнее, по субботам на работу выходить стала. Что происходит?

— Конечно, позови, пусть садится за перевод программы Съезда.

И чего она так засияла, ласточкой выпорхнула из кабинета? Ну послал я ее за Мехти и что с того? Вон как кинулась за ним, с чего бы это?

— Арслан, а ты в курсе, что твой любимчик вчера закрывал приглашения выражением «С уважением»? — явно с готовой фразой, улучив момент, начал Байрам.

— Да. И что?

— Как «что»? Ты же ему сказал, чтобы он написал «с любовью, МИД».

— Байрам, все O. K., это моя ошибка, я потом перезвонил Мехти и все объяснил. Спасибо, что проинформировал.

Раздался звонок внутреннего телефона, и я схватился за трубку как за спасательный круг — мне срочно надо было выйти из кабинета и отсмеяться. Господи, спасибо тебе за Байрама в нашей такой скучной матовой жизни — если его не было бы, мне пришлось бы его искать и придумывать.

— Байрам, меня Раис, наш начальник управления, к себе вызывает. Я вернусь минут через 50, а то и через час, зная велеречивость Раиса. Пока Мехти и Тараны в комнате нет, пожалуйста, к телефону не подходи.

Перед дверью в кабинет Раиса, который меня терпеть не может (за то, что у меня есть доступ к министру в обход его кабинета), я поежился. В принципе, зная, что у меня на плечах висит Съезд, меня так особо стараются не дергать, но раз Раис вызывает, значит, с ведома и одобрения министра. Ладно, разберемся.

— Доброе утро!

— Здравствуй, здравствуй, Арслан. Как дела? Как со Съездом двигаются дела? Ты у нас теперь докладываешь напрямую министру, но, думаю, простишь мне мое любопытство.

— Ну, что вы! Мы составили списки, программу, разослали приглашения. Теперь начнем размещением, питанием, дорогой заниматься.

Как же мужик меня ненавидит. Так, надо собраться, явно подлянку готовит.

— У меня тут документ, в принципе, все довольно просто, тебе с твоими организаторскими способностями решить этот вопрос — как мне сигарету выкурить. Здесь пакет документов Адыля Асифова, сына бывшего министра иностранных дел, он хочет попасть к нам на работу. Вопрос, сам понимаешь, деликатный. И министр, и замминистра, и я уже поставили свои резолюции. Ты должен встретиться с ним, побеседовать, проверить его уровень и закрыть этот вопрос.

М-да, знал я, что Раис — подлец, но не настолько. Наш бывший министр принимал меня на работу, а теперь я должен принять это решение, лавируя между ним, министром, замминистра и Раисом. Ладно, что там за резолюции они понаставили? Прочтя резолюции, я понял, что мне становится плохо. Действительно, пожалуй, ни на кого, кроме меня, такое повесить нельзя было. Я бы тогда потерял имидж чернорабочего. Черт! Дерьмо! Ну почему я всегда за крайнего?

Резолюция министра гласила: «Решить вопрос объективно».

Резолюция замминистра кричала: «Решить вопрос объективно положительно».

Резолюция начальника управления безапелляционно утверждала: «Решить вопрос в рамках национального законодательства».

Так, замминистра у нас, конечно, уникальный кадр. Он от первого министра до нынешнего усидел в своем кресле, и если так пойдет и дальше, то когда–нибудь я буду устраивать ему похороны как очень важной персоне, покинувшей наш бренный мир на посту. А это все 347 пунктов инструкции, и я его за это уже сейчас ненавижу. На Раиса мне, откровенно говоря, начхать, тоже мне… «в рамках национального законодательства». Когда у страны есть такие друзья, ей враги не нужны. Покажи эту резолюцию любому иностранцу, так он на смех нас поднимет: а как иначе можно решить вопрос, если не в рамках национального законодательства? Значит, буду решать вопрос на самом деле объективно.

Когда я вернулся к себе, Мехти и Тарана сидели в разных углах. Тарана демонстративно улыбалась Байраму во все свои 32 отбеленных зуба, отчего он аж рот открыл, а Мехти сидел, уткнувшись в бумаги.

— Ребята, кто–нибудь что–нибудь знает об Адыле Асифове?

— Отличный парень, у него BMW, пятерка, мы с ним иногда пиво вместе пьем, — Байрам с такой готовностью это сказал, что у меня тут же появились смутные сомнения.