Александр Грог - Время своих войн 3-4

В Германии за отрицание Холокоста на пять лет тюрьмы осужден 67-летний гражданин этой страны Эрнст Цюндель (Ernst Zuendel).

Цюндель, издавший книгу «Действительно ли погибли шесть миллионов евреев?» и управлявший сайтом, публикующим материалы отрицателей Холокоста, в марте 2005 года был выдан Германии Канадой, где он проживал большую часть своей жизни. По происхождению — немец. В свое время, еще молодым человеком, он эмигрировал из Германии.

В Канаде после десятилетнего процесса он был оправдан, однако под предлогом, что он и его деятельность угрожают безопасности Канады, после двухлетней изоляции или превентивного заключения — был выдан Германии. За публикацию собственных познаний и своих сомнений в Интернете, а также указания и ссылки на аналогичную литературу, которая оспаривает реальность Холокоста, до решения суда он провел почти три года в заключении на основании параграфа 130 («разжигание вражды между народами»)…

/Reuters/

(конец вводных)

----

Правила войны создаются и выдвигаются по требованиям той стороной, которая побеждает и хочет уничтожить противника при отсутствии сопротивления. Она же требует их неукоснительного соблюдения… Можно ли, достанет ли духа, не выветрился он еще — поступить так, как поступали всегда?

Не случится же так, что лучшие пойдут по жизни, держа под мышкой томик скоровыдриставшегося новейшего учения: «Пенис — ключ к здоровью» или «Идеология онанизма», в той рассеянной задумчивости, словно получили от главного менеджера по продажам задание на автобиографический рассказ: «Моя профессия — идиот»?

Европу в основе своей составляют вялые молодые люди, но уже «адвокаты самим себе», способные выдвигать всему собственные и как им кажется — железные аргументы: «В Ираке опасно, так может быть, мы лучше поедем поддерживать мир туда, где не опасно?» Но пошлют, и узнают, что на песке кровь кирпичная, на снегу — оранжевая. По собственной увидят…

Извилина умеет обнадеживать. Поведал насчет теста, который недавно проводили в Лондоне — стоял очкарик и давал всем, проходящим мимо него, пинка под зад. Два часа раздавал. Оборачивались — он им смотрел в глаза, обвинял, и они… извинялись. За все время тестов сорвалось на двух. Причем, оба русские оказались. Один старенький (должно быть интеллигент–профессор) взял за грудки и все пытался выяснить — на кой, спрашивается, хер козел этот западный такое вытворяет? — второй (не интеллигент), обернулся и сразу же залудил в морду, без выяснений и вопросов — кто таков и почему. На сем те тесты и закончились… Так может, не все для России еще потеряно?

Георгий с Сергеем ходили смотреть, как Седой детей учит — восстанавливает древние инстинкты…

— И что тогда сделал Перун?

— Перун восстановил справедливость! — кричали, перебивая друг друга.

— А как?

— Испытаниями! Путем испытаний отделил своих истинных детей от расплодившихся двойников!

— Кто вы? — обращаясь уже ко всему классу спрашивал Седой — это была старая игра, потому как отвечали разом и с восторгом.

— Мы дети Перуновы!

— Уверены в этом?

— А ты испытай нас!

— Придет время, испытаю. А пока готовьтесь!

Разбивались на разминку по парам…

Георгий и Сергей — Извилина смотрели во все глаза — пища разуму, погоня мыслям — всему есть точки опоры…

Георгию вспомнилось законное, прямо к месту, высказывание Эдуарда Прейсса изложенное в статье «Высшие задачи молодого офицера по отношению к армии и народу», что обнаружил на чердаке у Михея средь журналов «Офицерская жизнь» за 1907 год:

«Учителем в истинном значении этого слова может быть только тот, кто изучил природу своего воспитанника. Только тогда он надлежащим образом может поставить дело воспитания. В противном случае оно не будет иметь под собой почвы…»

Извилине, чьи мысли гуляли удивительными закоулками, представился Летописец Нестор, которому мы обязаны ранними дохристианскими сведениями о себе. Нестор, поскольку в первую очередь был истинным христианином, а потом «летописцем», не поминал язычество добрым словом, не вдавался в рассуждения о предыдущих «жрецах» России, и все последующие историки, не имея от него никаких свидетельств, могли утверждать, что такие жрецы были, исходя лишь из той одной причины, что такие учителя–посредники между человеком и высшей силой были у всех народов.

Утверждение, возможно, ложное — рассыпается о неоднократно фиксированное историей мнение древних русов о самих себе, что «не божьи рабы мы, но внуки, и чтобы говорить с Богом в посредниках не нуждаемся». Историки, сходясь на том, что нравы у наших предков были самые, что ни на есть, простые, рискованно домысливали, что возможно (опять — только возможно), подобно тому, как существовали выборные между Законом и Людьми, так существовали и выборные (на день или на час) между Богом и Общиной — донести ему просьбу, а то и требование. Понятно, что такое поручалось самым уважаемым, заслужившим этот почет своей жизнью. Были ли они воинами? Несомненно! В те времена всяк был, и воин, и землепашец. А что до учителей, так учителями становились не в силу возраста, а в силу опыта и после такого ранения, что уже не могли нести ратные тяготы. Именно через них подросткам и шла передача практики знаний, все остальное подражание примерам путем игр и игрищ.

Но учитель всего лишь канал связи от нечто высшего. Между чем? — усиленно, торопясь, словно боясь утерять убегающее, размышлял Извилина. — Между собственными накопленными знаниями? Знания и опыт разве не есть Бог? Бог — лидер среди учителей по накопленным знаниям и опыту. Именно так! Суть есть — какие знания и какой опыт нужен сегодня ученикам России. Жрецы опыта! И здесь — всяк ученик, вне зависимости от возраста. И всяк может стать учителем от практики знаний, и собственной одухотворенности… И пацан, вроде того же Лени Голикова может учить взрослых. Нужны учителя–жрецы, без этого последнего, все — шлак…

Енисей — чем не жрец?

Енисей — имя родители дали по названию реки, где пришлось побывать. Редкое имя для этих мест. Встречались всякие, но чтобы Енисей? Но красивое имя, с этим все были согласны. «У Реки спроси!» — это о Седом. «Иудей» — за змеиный ум, понятно, но вот еще: «Харон», «Лодочник», — не за то ли, что немало душ переправил?

Мало удивительного, что для смерти выбрал место на реке, древней русской реке, где родился, ее начала — воды чистейшей… однако, взял, да и не умер. Река не дала. Но также и Михей, который увидел в нем отражение себе, ждал такого и дождался.

Седой врос, потому как на родное. Седому не надо «внедряться в почву», он сам «земля», соль и пот этой земли. Вбивая в ум историю прошлую, творил то, что станет историей будущего: