Сильвио Пеллико - Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

— Правда, правда… на хорошее и на дурное… Шах королю. Вот каково играть со мною.

Доктор сделал вид, как будто он не слышал последнего замечания.

Альфред поднял глаза от доски.

— Теперь ваша очередь, доктор. Как вы пойдете? Как вы выпутаетесь из этой дилеммы, как вы устроите шах королю?

— А вот как.

Доктор решился сделать ход.

Альфред рассмеялся.

— Нет, доктор, в Турме вы будете посрамлены.

Слово Турм он произнес с каким-то особым ударением.

— Здесь короля защищает башня.

— В таком случае, я — конем.

— Если у вашего коня такие длинные ноги… ха-ха-ха! Ваши офицеры тоже не годятся.

— Мои офицеры?

— Да, ваши и мои, доктор. Они не могут уже помочь своему королю, они бросили своего короля. Но башня защищает его и вашему коню не удастся напасть на него. Впрочем, оставим все это, мне скучно от этой игры. Поговорите со мной о чем-нибудь, доктор.

И с этими словами Альфред отодвинул шахматную доску.

Большие черные глаза герцога бросили на молодого врача лукавый взгляд.

— Тяжелое ремесло избрали вы себе, милый друг, — сказал Альфред.

— Любовь к науке, ваше высочество, интерес к моим пациентам.

— Да, да, да… Скажите, как вы думаете, позволительно дать неизлечимому больному, но действительно неизлечимому, последнее средство?

Врач с испугом уставился на него.

— Что вы хотите сказать, ваше высочество? Какое последнее средство?

— Средство, которое приносит покой, успокоение, — ледяным тоном возразил Альфред. — Дают же успокаивающее средство, какие-нибудь порошки, доктор. Вообразите, что доза без всякого умысла оказалась слишком велика. Если бы я был неизлечимым, я был бы очень благодарен врачу, который имел бы мужество дать мне такое последнее средство.

— Мы больше не будем играть?

— Ха-ха-ха! Вы уклоняетесь от ответа, врач души и тела. Здесь кончается ваша наука, как и наука корифеев!

— Ваше высочество!

— Будем играть дальше. Ну, теперь ваша очередь, доктор, шах королю.

Острым взором смотрел Альфред на доску.

— Королева могла бы в конце концов спасти его, доктор, — говорил он с горечью. — Впрочем, нет, уже слишком поздно. Он может надеяться еще на свою башню. Скажите, я вчера вас обоих обидел?

— Нас обоих? Кого, ваше высочество, изволите подразумевать?

— Вас и главного доктора. Вчера я отказался обедать с вами за одним столом.

Врач молчал и напряженно ждал, что из этого выйдет.

— Сегодня вечером я заглажу это, доктор, сегодня вечером, понимаете? Сегодня мы будем сидеть за одним столом, как трое друзей. Я сейчас распоряжусь об этом.

Герцог встал и позвонил.

— Пусть в столовой накроют стол на три прибора, — сказал он. — Пусть принесут также вина. Ведь это можно?

Этот вопрос звучал нескрываемой иронией в устах герцога.

— Ответственным лицом за лечение является главный доктор, ваше высочество!

— Я знаю! Я сумею переговорить с ним об этом. Главный врач не будет возражать против этого. Ведь мы будем обедать втроем. В замке есть запас рейнвейна, который он должен попробовать. Вот вино, так вино, доктор! Если бы я знал, что мне придется умереть, я и тогда велел бы подать его себе. А теперь я хочу отдохнуть часик-другой. Обед начинается в шесть.

По знаку герцога врач удалился.

Он поспешил прямо к главному доктору.

— Я должен предостеречь вас, профессор. С его высочеством происходит что-то неладное, в нем есть что-то непонятное, какая-то мрачная решимость, что-то продуманное, чего я очень боюсь!

Профессор только рассмеялся.

— Милый друг, вы еще недостаточно опытны в области тех болезней, какая у него. Я водил на помочах всех своих пациентов. Если вы будете соглашаться с их больными идеями, это их вполне успокоит. Если мы будем действовать наоборот и разумно, то придем к результату, совершенно противоположному тому, какого мы хотим. Я очень рад, что все идет так хорошо.

— Я предостерегаю вас, — еще раз сказал ассистент самым серьезным тоном.

Этот корифей в своем самомнении как будто был поражен слепотой.

— Пошлите в Кронбург второй бюллетень такого содержания: герцог в превосходном настроении и чувствует себя очень хорошо.

— Как вам угодно.

Ровно в шесть часов состоялся обед. Альфред был очень разговорчив и обворожительно любезен, как в свои лучшие годы. Он сильно налегал на кушанья и принуждал своих гостей брать еще.

Главный доктор согласился на бутылку шампанского.

— Ну, еще одну, — приказал Альфред.

Прислуживавший им надзиратель вопросительно посмотрел на профессора.

— Выпейте, господин профессор, выпейте, — настаивал Альфред.

— Я не могу много пить шампанского, ваше высочество.

— Сегодня оно не вызовет у вас головной боли, готов держать пари.

Главный доктор велел налить себе еще.

— В самом деле, шампанское превосходно.

— Оно происходит из страны моего августейшего друга, короля-Солнца, доктор. Выпейте еще. Если вы больше не хотите, то прежде, чем наступят сумерки, мы совершим с вами прогулку по парку, о которой мы условились утром. Я уже готов. А вы?

— Мы тоже готовы.

— Сначала выпейте, господин профессор, выпейте спокойно. Вино превосходно. Я вас подожду.

Главный доктор осушил свой стакан.

— За ваше здоровье и благополучие, ваше высочество!

— Я принимаю этот тост. Но не могу уже выпить за ваше здоровье. Больше нет ни вина, ни охоты! Вы готовы, доктор?

— К вашим услугам.

Герцог встал.

В передней слуга подал ему мягкую шляпу с брильянтовой пряжкой и легкое пальто и спросил:

— Прикажете нести за вами зонтик?

— Дайте зонтик сюда, — сказал Альфред.

Главный доктор сделал знак, и зонтик очутился в руках Альфреда.

К главному доктору подошел ассистент и что-то тихо стал говорить ему.

— А я думал, что вы уже готовы, профессор, — заметил Альфред.

Он слышал ясно, как тот сказал: надо, чтобы никто не сопровождал его.

Сатанинская радость пробежала по нему: «Провидение выдало его тебе!»

Молодой врач опять подошел к своему коллеге.

Альфред насторожился.

— Нет, пусть служители остаются, — послышался ему тихий голос профессора.

— В восемь часов я вернусь обратно вместе с его высочеством, — громко прибавил он.

— Да, в восемь часов, — повторил Альфред с каким-то особым выражением.

С этими словами он подошел к двери и вышел в парк, не оглядываясь.

Главный доктор последовал за ним.

— Идемте, профессор. Я уже готов и жду вас.

И они пошли в сумерки потемневшего от проливного дождя дня. Высокая фигура герцога первая исчезла в чаще леса.

Что произошло в поздний час этого сумрачного дня между герцогом и главным врачом на темных дорожках парка Турм и на берегу Лаубельфингенского озера — этого не знает никто. Лесная чаща и отяжелевшие от дождя листья прибрежных кустов покрыли все происшедшее вечной тайной. Увидел ли герцог маленький зеленый цвет надежды, о котором говорилось в письме принцессы Матильды, хотел ли он спастись вплавь через озеро, а главный доктор хотел помешать ему, и они оба нашли здесь свою смерть, или же герцог со своей львиной силой умертвил своего мучителя, который столкнул его с солнечной высоты в пучину ночи, — это вопрос, на который нет ответа.