Сильвио Пеллико - Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

— Мой министр финансов, а не ваш, ваше превосходительство, мой министр финансов внесет предложение об ассигновании нужных для моих планов сумм, мой министр финансов будет защищать на основании моих соображений перед палатами этот проект и проведет его. Понимаете?

Но честолюбивый, мнящий себя всемогущим, министр-президент все еще не хотел понять его.

— Я должен предостеречь ваше высочество, — начал он снова. — Эта статья, навлекшая на себя неудовольствие вашего высочества, является симптомом. В народе идет брожение, и я не отвечаю ни за что. Следствием таких необычайных распоряжений может быть бунт, восстание, которое не только разразится на улицах Кронбурга, но не остановится и перед воротами дворца вашей светлости. Народ не пожелает жертвовать миллионы на осуществление раздутых идей этого музыканта. Народ не пожелает, — благоволите понять меня, как следует, ваше высочество.

Последним усилием воли Альфред овладел собою.

Он хотел дослушать до конца того, кого он ненавидел, ему хотелось знать, до чего дойдет его дерзость.

— Говорите спокойно до конца, господин министр, — повторял он.

— Я не накладываю нарочно мрачных красок, ваше высочество. Настроение широких общественных кругов мне хорошо известно. Уже одни представления этой оперы легли тяжестью в сто тысяч марок на ваш цивильный лист. Ночные представления для одного вас не встретили одобрения в обществе, а тут еще этот план…

— Каким образом этот план стал известен? Каким образом могли о нем проведать? — заскрипел Альфред зубами.

— Этого я не могу сказать, ваше высочество. Но такого рода план, который касается тысячи лиц, целого города, наконец целого государства, такой план не может остаться неизвестным.

— Изменники!

— Надеюсь, что ваше высочество не причисляете к числу их вашего преданнейшего слугу. Ваше высочество обдумаете на досуге и придете к убеждению в невозможности исполнения вашего неслыханного плана, пожелаете жить в мире со своим народом и не возьмете на себя ответственность за бурю восстания, которое разразится на тихих улицах столицы. Благоволите обдумать со всех сторон мой совет удалить как можно скорее от двора этого музыканта. Дело идет о спокойствии страны, ваше высочество, за которое я не могу ручаться. Умоляю ваше высочество вспомнить о судьбе вашего деда, который также вследствие скандала из-за театра должен был отказаться от короны в пользу вашего покойного отца!

— Довольно! Мой министр финансов в самом непродолжительном времени займется этим вопросом. Не задерживаю вас более.

Величавым жестом Альфред указал на дверь.

— Как прикажете понимать это, ваше высочество?

— Как вам будет угодно, ваше превосходительство.

Бауманн фон Брандт задрожал всем телом. Неужели он действительно так ошибся в этом юноше? Он не хотел этому верить.

— Как прикажете понимать? — пробормотал он еще раз.

— Я уже вам сказал, как вам будет угодно.

— Ваше высочество продолжаете держаться за этот фантастический план?

— Да, ваше превосходительство. Осуществление его будет первой задачей моего нового министра финансов.

Бауманн фон Брандт пошатнулся.

— Ожидаю сегодня же вашего прошения об отставке. Оно будет принято.

Внезапное падение Бауманна фон Брандта, всеми считавшегося всемогущим, возбудило величайшее изумление во всей стране. Со всех концов столицы неслись невероятные слухи о каких-то планах и намерениях юного герцога и распространялись, как огонь на пожаре. Все сложившиеся отношения, казалось, вдруг перевернулись, как бы возвещая новый курс герцогского правительства.

Переселение двора в замок Турм, о чем уже было отдано распоряжение, было отложено на неопределенное время. Словно чреватая бедами непогода, налегла на Кронбург и всю страну упрямая воля юного герцога. В рядах наиболее видных чинов двора, которые получили свои должности еще при отце герцога, стали происходить крупные перемены, очевидно, вызванные капризным характером Альфреда.

Никто из тех, кто стоял близко к герцогскому двору, не чувствовал себя больше в безопасности и не знал, будет ли солнце герцогского благоволения светить для него завтра. Только самые смелые решались опереться на волю герцога, но они должны были поплатиться за это со временем.

Фон Ласфельд был единственным лицом, кто остался на своем месте. Этот бывший адъютант наследника теперь неожиданно приобрел доверие своего государя. С ним одним совещался Альфред целыми часами в кабинете, обсуждая составление нового министерства и намечая новых придворных чинов. В течение нескольких дней после падения министерства на столицу из гражданского и военного кабинета его высочества хлынул целый дождь новых назначений. И все это произошло нежданно-негаданно, настолько быстро, что даже сам герцог не успел ознакомиться с образом мыслей тех, кому он оказал почести. Он играл и распоряжался людьми, словно марионетками.

На место Бауманна фон Брандта был назначен по воле его высочества командир первого армейского корпуса генерал Галлерер. Известие о своем назначении, лично сообщенное ему герцогом, старый солдат принял, как приказ. Теперь правительство должно действовать по-военному! Так указал сам монарх! И старый генерал стал подбирать себе министров отдельных частей, словно людей, идущих в патруль.

— Они должны быть войском в руках вашего превосходительства, — сказал Альфред старому рубаке.

Министерство, которое он создавал себе, было в сущности тенью министерства, толпой чиновников без воли и сопротивления, которая могла противопоставить упрямой воле герцога слепое повиновение.

Пфистерман переживал дни величайшей тревоги. С падением Бауманна он не только лишился всяких надежд получить епископскую кафедру в Кронбурге, но и получил извещение через одного из придворных лакеев, что герцог более не нуждается в его услугах исповедника и что по приказанию его высочества на это место назначен другой. Директор театра фон Глаубах и гофмаршал граф Штос получили отставку. На место последнего был назначен командир герцогской лейб-гвардии. За ночь Кронбург получил нового начальника полиции в лице бывшего уланского ротмистра фон Заара. На него была возложена охрана принца на улицах Кронбурга. На людей, не посвященных в дело, первые его распоряжения произвели ошеломляющее впечатление. Было объявлено о высылке из пределов герцогства графини Монтебелло и ее матери на том основании, что они обе итальянские подданные. Стало известно также об аресте нескольких совершенно невинных номеров газеты д-ра Штейна вследствие возбужденного против редактора обвинения в оскорблении величества.