Сергей Дигол - Отпечатки на следах [СИ]

Наташа не могла не пойти. Она словно оказалась на острове, к которому причалил пиратский корабль и не могла не взойти на судно — просто для того, чтобы иметь возможность вернуться на континент, домой, к родным и друзьям.

Наташа еще немного подумала, убеждая себя, что паника — не лучший советчик, а потом подняла трубку и позвонила по указанному в письме телефону. Она никого не удивила: секретарша вежливо поинтересовалась, когда ей будет удобно подойти и первая же названная Наташей дата, причем наобум — завтра в четыре — устроила собеседницу даже без обсуждения с начальством.

В маршрутке Наташа придумывала за своих противников коварные вопросы, которые вынудили бы ее, Наташу, проговориться о скрытых подробностях из выдуманного Николаем на, как оказалось, ее голову, послания Платона. Столкнувшись на входе с амбалами–охранниками, она удивилась топорности методов, и это спасло ее от приступа безысходного страха. Один из охранников проводил ее по лестнице на второй этаж и до конца коридора.

— К сожалению, главного редактора сейчас нет, — поднялась ей навстречу секретарша, — собеседование проведет ее заместитель, Надежда Павловна Олтяну.

Наташа кивнула — слишком быстро и откровенно, и покраснела, еще больше выдавая свою осведомленность. Но секретарша уже повернулась боком и, открыв дверь в кабинет, кивком головы пригласила Наташу войти.

Обменявшись улыбками и именами с фамилиями, Олтяну и Наташа уселись в кресла, приставленные под углом 90 градусов, так, что иногда их ноги касались друг друга.

— Рита, принеси–ка нам чаю! — успела крикнуть Олтяну в уже почти закрывшуюся в приемную дверь.

Ситуация позволила Наташе задержать на ней взгляд, и у нее на секунду даже промелькнуло в достоверности письма московского соглядатая. Не было никакой блондинки с блестящими от лака волосами и короткой юбки; перед Наташей сидела женщина с заплетенными в хвост темными волосами, а ее большую часть ее ног скрывали расширяющиеся книзу костюмные брюки.

— Вот что мы планируем, Наталья — словно продолжая читать письмо, вернее, его не дошедшее до адресата продолжение, начала Олтяну, и Наташа представила, как Надежда Павловна возвращает, вернее, просто кидает листок с текстом послания своим подчиненным, которые, конечно же, снова все напутали и опять упустили то, на чем она уже несколько раз акцентировала внимание.

— Журналистское расследование в женском журнале, — многозначительно сказала Олтяну. — Вас не смущает такое сочетание?

— В общем, — чуть откашлявшись, пожала плечами Наташа, — необычно, конечно.

Вошла секретарша, поставила на столик между креслами поднос с двумя дымящимися чашками, блюдечком с дольками лимона, сахарницей с рафинадом и вазочкой с кусочками персика, тонущими в варенье из собственных собратьев.

— Вот именно — необычно. — довольно подтвердила Олтяну и бросила в чашку кубики сахара. — Фишка, разве нет?

Покосившись на поднос, Наташа неопределенно кивнула.

— Представьте себе — держа перед собой чашку и размешивая сахар, Олтяну откинулась в кресле, — по настоящему острые проблемы, волнующие современных молдавских женщин. Насилие в семье. Дискриминация по половому признаку. Изнасилование как феномен, кстати, — она многозначительно подняла брови. — Десятки острейших тем, и для каждой — конкретный случай из жизни, конкретное журналистское расследование. С вашим–то опытом в криминальных репортажах.

— У вас же все–таки развлекательный журнал, — подняла чашку Наташа, — бомонд, кухня, косметика. Личная жизнь звезд. По–моему, расследования — не совсем формат.

— Плевала я на форматы, — решительно перебила Олтяну и чуть улыбнулась, — извините за прямоту. Мы выжили потому, что никогда не прислушивались к советам. А нам, кстати, все вокруг твердили, что женский журнал в Молдавии — это утопия. И вообще — полноцветный журнал. Ваша рубрика, если конечно, вы согласитесь с нашим предложением — лишь первая ласточка. Будут и другие, и поверьте, через год журнал не узнают, хотя и читать не перестанут. Наоборот, я уверена, что тираж только возрастет.

Она отхлебнула из чашки, а Наташа только сейчас заметила, что все еще размешивает давно растворившийся сахар. Что и говорить — Олтяну без труда удавалось привлечь внимание, даже, как оказалось, изначально настороженного человека.

— Между прочим, — оживилась Надежда Павловна, — наш главный редактор, Виктория Эдуардовна, полностью согласна с подобной редакционной политикой. И с кадровой политикой, кстати, тоже. Поэтому, наверное, не станем ее дожидаться, чтобы согласовать условия нашего сотрудничества. Шестьсот евро в месяц — не слишком скромная для вас зарплата? Для начала, разумеется? Вы чай пейте–то.

Наташа сделала два жадных глотка, но не обожглась — чай слишком долго ждал этой дегустации. В Наташиной голове происходило что–то невообразимое: ни на секунду не забывая, что все, что она увидит и услышит здесь — всего лишь приманка, она все же решила не отступать и более того, проглатывать все забрасываемые ей крючки.

— Я согласна — сказала она.

— Ну вот и хорошо, — сказала Олтяну и Наташа чуть слышно выдохнула. — Зайдите в отдел кадров, там вам дадут кое–какие анкеты. Чистая формальность, требования трудового кодекса.

Они поднялись, и Олтяну лично вышла проводить Наташу в коридор. Там она застыла у раскрытой двери, словно следила, чтобы Наташа не перепутала дверь или, показалось Наташе, не дай бог, не вздумала сбежать. В отделе кадров какая–то женщина, не поздоровавшись и даже не подняв на Наташу глаз, совершенно неожиданно, после столь триумфального собеседования, попросила у нее паспорт. Приняв документ, неучтивая женщина нахмурилась, сосредоточившись на фотографии, а когда внезапно подняла голову, в глаза Наташе ударил резкий свет, попеременно загораживаемый какими–то силуэтами. Поморгав, Наташа поняла, что свет бьет с потолка, вернее, с вмонтированных в него ламп и что силуэты — не что иное, как чьи–то головы, головы суетящихся над ней людей. Осознав это, Наташа тут же почувствовала под головой холодную кожу диванной обивки, а на лице — стекающие струйки — вероятно, воды.

— Ну слава богу! — раздалось эхом в ее голове, и Наташа узнала голос Надежды Павловны.

— Где я? — спросила Наташа и попыталась подняться.

— Осторожно! — подхватила ее за руку другая женщина, та, что попросила у нее паспорт, — Вы в редакции.

Наташа огляделась: она была в том же кабинете, но ощущения у нее были странные: ей казалось, что никакого провала с ней не случилось, но в то же время было такое чувство, что она провела здесь целую вечность.

— Как вы себя чувствуете? — спросила, наклонившись и заглядывая ей в глаза, Олтяну.