Борис Кригер - Кружение над бездной

Нашу Вселенную нельзя объяснить никак иначе. Сама себя она не могла вызвать к существованию. Она не существовала вечно. И она не могла бы быть сотворена чем–то, что само было сотворено. Было бы непоследовательным утверждать, что Вселенная была сотворена Богом, но Бог в свою очередь был сотворен Богом, обладающим силой второго порядка, кто, в свою очередь, был создан Богом, обладающим силой третьего порядка и так далее. Как убедительно утверждал Аристотель, должна быть реальность, служащая первопричиной, сама же в первопричине не нуждающаяся (вызывающая движение, сама же остающаяся неподвижной). Почему? Потому, что если есть бесконечное обратное движение первопричин, тогда, по определению, весь процесс не начался бы никогда.

Рассмотрите основные религии мира и найдете, что Будда, Мухаммед, Конфуций и Моисей называли себя учителями и пророками. Никто из них не приравнивал себя к Богу. Ко всеобщему удивлению, это было сделано Иисусом. Это и отличает Иисуса от всех остальных. Он сказал: Бог существует и вы видите Его. И хотя Он говорил о Своем Небесном Отце, делал Он это, находясь не в положении разделения с Ним, но единства, уникального для всего человечества. Иисус сказал, что любой, кто видел Его, видел Отца: любой, кто верит в Него, верит и в Отца.

Он произнес: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни». Он заявлял, что имеет качества, свойственные только Богу: способность прощать людям их грехи, освобождать их от греховных привычек, давать людям жизнь с избытком и вечную жизнь на Небесах. В отличие от других учителей, которые пытались привлечь внимание людей к своим словам, Иисус указывал людям на Себя. Он не говорил: «Следуй моим словам, и познаешь истину». Он сказал: «Я есмь путь, и истина, и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня».

Что нам открыто о Божьих мыслях, ожиданиях, чувствах по отношению к человечеству? Иисус Христос показал, что Бог нежен и любящ, Он знает о нашем эгоизме и недостатках. И тем не менее он глубоко желает иметь отношения с нами. Иисус открыл, что, хотя Бог видит нас грешниками, заслуживающими Его наказания, Его любовь к нам взяла верх, и Бог решил послать Своего Сына принять наказание за наши грехи. Иисуса мучили, избивая плетью с девятью острыми наконечниками. «Венец» с двухдюймовыми шипами вонзили Ему в голову. Затем пригвоздили Его к кресту, вонзив в деревянный крест гвозди, которые прокололи Его руки и ноги. Учитывая все Его чудеса, эти гвозди не могли удержать Его на кресте; Его любовь к нам сделала это. Иисус умер за нас, ради того, чтобы мы получили прощение. Из всех религий, известных человечеству, только через Иисуса вы увидите, как Бог пытается достигнуть человечества, проложив путь для наших отношений с Ним. Иисус являет Божье сердце, исполненное любви, отвечает на наши нужды и привлекает нас к Себе. Благодаря смерти Иисуса мы можем иметь прощение, быть полностью принятыми Богом и искренне любимыми Им. Бог говорит: «Любовью вечною Я возлюбил тебя и потому простер к тебе благоволение».

— Даже в халтуре я стараюсь не опускаться ниже своего уровня, — Андрей Виригин снова и снова возвращался к временам своей работы литагентом.

— В свое время книготорговая фирма «У Сытина» попросила меня предоставить аннотацию к компакт–диску Адлера. Юноша я ленивый, аннотаций никогда не писал. Дотянул до крайнего срока, а потом выдал вот этот перл:

«На диске несколько произведений Герберта Адлера, написанных изысканной, ажурной прозой. Автор делится со слушателями своим немалым жизненным опытом. Обаяние с детства знакомого голоса всенародно любимого актера Валентина Гафта привносит в тексты Адлера дополнительное словесное волшебство. Повествуя о вещах привычных, автор заставляет взглянуть на них под другим углом и осознать необычайную прелесть мира, в котором главной ценностью во все времена будет любовь».

Честно признаюсь, что это «словесное волшебство» я позаимствовал из чужого отзыва на чью–то прозу. Изысканная, ажурная? А дубовую, топорную не хотите? А ты, Андрюха, бесстыжий циничный халтурщик, коли строчишь такие аннотации. Но писать ты умеешь, этого у тебя не отнять. Вот чего об адлеровском романе наплел, пристегнул к нему Виктора Пелевина:

«В сущности, Герберт Адлер в своей книге делает то же самое, что и Виктор Пелевин — писатель, без которого нельзя представить русскую литературу на рубеже двух веков. Пелевин в своем творчестве не просто причудливо перемешал западную и восточную философию, но и перепацанил ее (словцо из его недавнего романа «Empire V») на язык, понятный не обремененным знаниями широким люмпен–интеллигентским массам, которые воспринимают наркотически–алкогольные экзерсисы культового писателя почти как религиозные откровения. Адлер же переводит опыт, приобретенный человечеством за тысячи лет, на другой язык — язык наших душ. Вот почему этот роман, написанный, в общем–то, для всех, так любят женщины. Постоянная адлеровская самоирония, отсутствие снобизма и отношение к собственным писаниям как к чему–то не слишком значительному вызывают у многочисленных поклонников его книг искреннюю симпатию».

Теперь мне осталось традиционное ничегонеделание. Отправил скромненький алимент Лиле с Центрального телеграфа. К вечеру погода испортилась. Прятался от снегопада в Храме Христа Спасителя, где оказался впервые. Странно, но изнутри он мне показался меньше, чем снаружи. На входе запищала рамка, пришлось сдать электрошокер.

У меня тоже внутри словно сработал микровыключатель и зазвучал голос: «Прыгни с моста».

«Ага, сейчас, разбежался. Всему свое время. К тому же внизу лед, хоть и тонкий пока, но больно можно ушибиться».

Вот такой я человек, падкий ассенизировать по любому поводу.

Помню, в последний день на работе землячка Лена была в глубокой депрессии, вызванной вчерашней алкогольной интоксикацией. Без косметики. Попросил у ее соседки авторучку. «Ну вот, лишаешь меня последней ручки». Лена: «Скажи спасибо, что не чести». Я: «Как раз хотел это сказать, но поостерегся». Лена: «И правильно. Мне–то можно, я блондинка». Огромное отличие от провинциального жлобства и высокомерия. Дистанции между начальником и подчиненными почти нет. А может, мне просто повезло с коллективом. Все ребята и девчонки нормальные, веселые, ненапряжные.

В тот же день к нам в офис заявилась девушка–курьер, имеющая отдаленное сходство с Ветой, — рослая, пышущая здоровьем и молодостью и, что называется, спортивная. «На лесбиянку похожа», — сказала Лена, едва за той закрылась дверь. «Симпатичная», — сказал я. Как, однако, изменились мои вкусы. А ведь до знакомства с Ветой я полагал, что женственность не менее важна, чем красота как таковая. Более того, мне казалось, что женственность — важнейшая ее составляющая. Не сведи я Вету с Адлером, я до сих пор работал бы литагентом у этого обаятельного бездаря, пошляка и невежды. Сейчас бы не дул себе в ус, а дул бы дорогое пиво. Но я ни о чем не жалею. Кстати, трогательно влюбленной в Вету подружке в женственности никак не откажешь.