Морли Каллаган - Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу

Кип оглянулся. Ему стало жаль сенатора. И еще он подумал, что, пожалуй, как человек он всегда стоил больше, чем Маклейн.

— Прощайте, — сказал Кип. — Должно быть, вы просто отстали где-то в пути.

Летний вечер окутал его своим теплом. Он остановился у фонарного столба. Парило. В воздухе ни ветерка. Его кинуло в жар. Отирая платком влажный лоб, он сокрушенно подумал: «Сенатор просто-напросто потерял представление о том, что сам сделал. Пустой звук его красивые пышные слова». Но рокот и гул родного города словно бы доносили до него доброту и доверие людей. И вновь пробудилась в нем уверенность в своих силах. Он еще покажет Дженкинсу, как ценят его посетители гостиницы. «Если Дженкинс попытается скрутить меня, я уйду, но не раньше, чем это получит огласку».

Кипу захотелось поскорее очутиться среди людей, вновь ощутить чудесную силу своего воздействия на них. Выразить им свою преданность. Он поспешил в гостиницу и направился прямо в кабинет Дженкинса, но не застал его там. В вестибюле Кип всем улыбался, а когда поднялся в бар, тепло пожал руку Эдди. Задумчивая, мечтательная полуулыбка тронула его губы: он раскланивался с каждым, кто входил в бар. Потом спустился к Билли-Мясничку и попросил:

— Вернется Дженкинс — скажи, я жду его в ресторане.

За столиком у большой пальмы сидел лысый Джоунз, тот, что продавал в кредит готовую одежду. На бейсбольном поле красовалась его вывеска-реклама, обещавшая бесплатный костюм тому, кто угодит в нее мячом и при этом, добежав до «дома», сумеет забить очко. Джоунз сидел в обществе Трейси, секретаря клуба бейсболистов, и девушки в черном платье и красных туфлях.

— Ваш парень, Молсен, сегодня дважды запулил в мою рекламу, — жаловался Джоунз. — Опять убыток — два костюма. А публики на главной трибуне — от силы и двухсот человек не набралось. Так какой мне от них прок?

— А сколько костюмов вы так потеряли за год? — спросил секретарь клуба.

— Восемнадцать! Вы что, разорить меня хотите? Не можете крепких подающих подыскать, чтобы с вашими ловкачами управились?

Какие простые житейские мелочи занимают этих людей. Кипу хотелось отвлечь их, чем-то вдохновить. Поклонившись девушке, он подсел к столику.

— Бывает, западет тебе в память какой-то вечер, — начал он, — и все, что ты тогда чувствовал… Вот вхожу я сейчас в гостиницу и…

— А, привет, Кип, — бросил ему Джоунз и продолжал: — Так вот, если бы ты заменил Лейка на седьмой перебежке, когда по нему стали бить…

Кип пришел в замешательство. Нет, быть не может, его просто не расслышали. И с задумчивой улыбкой начал опять:

— Словом, такой вечер, когда вот-вот дождь начнется, и воздух тяжелый, паркий…

— На стадионе сегодня вовсе не было жарко, — возразила девушка, — ветерком обдувало.

— Если парень на мели, в такой вечер легче всего с пути истинного сбиться, — сказал он, слегка повысив голос.

Секретарь бейсбольного клуба пожал плечами:

— При чем тут «на мели»? Разве кто-нибудь это сказал?

С каменными лицами все уставились на Кипа, потом, удивленно подняв брови, переглянулись.

— Вот я и говорю… — продолжал Джоунз, — на кой черт такого слабака, как Лейк, подающим ставить, ведь команда-то вела четыре — ноль, а он все профукал.

Но Кип придвинулся к ним ближе, охваченный тем же внезапным страхом, какой испытал, выйдя от сенатора. Страх нарастал, но он подавил его отчаянным усилием воли. Откинувшись на стуле, он обвел всех взглядом и заговорил снова:

— Ну так вот, как раз в такой вечер мы и провернули знаменитое нападение на машину с почтой. Помните? Двенадцать лет назад. — Теперь уж он не давал себя прервать, но слушатели, похоже, вовсе не помнили об этом ограблении. Кип растерялся: — Так это же была величайшая сенсация в те времена! — Но им явно не терпелось продолжить свой разговор, и он с отчаянием торопливо сыпал словами: — Ну помните, еще тогда говорили: чтобы такой план до мелочей точно разработать, нужна голова военного стратега. А еще кто-то сказал: все это, говорит, по хитроумию и ловкости сравнить можно только с прозорливостью Ганнибала, когда тот задумал переход через Альпы. Ну да, вы же не помните об этом ограблении. Деньги находились в бронированном автомобиле, а улица пустая, только бродячий торговец с тележкой, грузовик с углем да итальянец-шарманщик со своей музыкой. — Лицо его раскраснелось, в голосе все явственнее слышалось какое-то странное возбуждение. Девушка со скучающим видом, словно уже слышала эту историю, вынула из сумки зеркальце и принялась что-то стирать с подбородка. — Дайте-ка нам карандашик, — попросил Кип.

Прямо на скатерти он набрасывал план и быстро объяснял:

— К шоссе только один выход, так? Видите, вот тут. В таком деле нечего лезть на рожон. Теперь смотрите: охрана заводит между собой разговор. Анджело, тот, что с тележкой, вытаскивает пулемет, а второй Анджело, с шарманкой, дает очередь с другой стороны, поверху метит. Я на грузовике с углем. Вижу, все идет как по маслу.

— Сколько вы прихватили? — равнодушно осведомился Джоунз. — В этом все дело.

— Сто пятьдесят тысяч, — небрежно сказал Кип.

— Святые спасители! — ахнул Джоунз. — Слыхали?

Вот оно, выражение детского восторга на их лицах.

Как оно им идет. Долго он его добивался и вот наконец добился. И Кип улыбнулся счастливой улыбкой с чувством глубокого облегчения. А слушатели повторяли:

— Это же чертова пропасть денег! Просто жуть. Мама родная, сто пятьдесят кусков одним махом!

— Если вас только деньги интересуют, — поддразнил он их беззаботно, — как думаете, сколько я огреб в банках в общей сумме?

— Ну, сколько?

— Тысяч шестьсот, может, и больше.

Они были ошеломлены.

— Ой, Кип, что же вы с ними сделали?

— Шестьсот тысяч долларов! Слыхал, Стив?

— Отчего бы и вам не подработать и не выйти в люди, как Кип? — сказала девушка и шепнула Кипу: — А у вас еще что-нибудь осталось?

В этот момент Кип заметил Билли-Мясничка, который пробирался к нему между столиками.

— Кип, — сказал он, — я передал Дженкинсу. Он ждет.

Изумление на лицах слушателей окрылило его. Он знал, что они его провожают восторженными взглядами. Кип вошел в кабинет к Дженкинсу как нельзя более уверенный в себе.

Дженкинс сидел за столом, сложив в виде арки толстые пальцы. Лампа снизу освещала всю пирамиду его лица — от ее основания из трех могучих подбородков до лба. С диковатым блеском в глазах, быстрым шагом Кип подошел к столу.

— Я уже приходил сюда, я вас искал, — сказал он.

— На всех парах несся? — проворчал Дженкинс.

— А как же…

— Вот это другой разговор, и к взаимной выгоде. Так, может, давай сразу — быка за рога?

— Минутку, — сказал Кип, опершись о стол руками. — Вам известно, что работа моя мне нравится, что она мне помогает разные мои замыслы осуществлять и что я бы хотел на ней остаться. И открыто это говорю. Но имейте в виду, мистер Дженкинс, если вы воображаете, что для меня эта работа важнее меня самого и моих замыслов, — тут Кип выпрямился, широко развел руками, — то вы просто спятили.