Cap'n Chryssalid - Пси-Эффект

— Он самый, — ответила та, что держала Торбака за руку.

— И кто его поймал? — коммандос без шлема указала на себя. — Эта знойная синяя красотка, вот кто!

— Так этот твой замах?..

— Я называю это приём «биотический разрез» из-за формы поля, и чтобы вы знали, всё так и было задумано.

Резкий звук выстрела предшествовал появлению ещё одной азари.

— Никто не сдался, — пояснила она, втянув воздух. — Они держались храбро, этого не отнять.

Всё было кончено. Всё точно кончено. Их всех просто раскатали.

— Азари, — прошипел Торбак. — Из всех рас в космосе, почему именно азари.

— Эй! — откликнулась та, что без шлема. — Что ты имеешь против азари, а?

— Ничего особенного, девочка, — Торбак улыбнулся, демонстрируя похожие на иглы зубы. — Я ничего такого не имел в виду. Ваш вид тоже можно использовать… и с его использованием я очень близко знаком. В поместье Брулл на Кар'шане у нас есть азари вроде тебя. Такого же цвета и тому подобное. Мой дед захватил её на грузовозе. Как он рассказывал, сломать её оказалось легче, чем все ожидали, и как замечательно, что вы не меняетесь внешне даже через сотню лет?

— Эй, как… — азари быстро прекратила улыбаться.

— Когда-то она меняла мне подгузники, — продолжал Торбак, не дав себя прервать. — И первый раз, когда я воспользовался ей для удовольствия, я сделал это в своей старой детской. Я опасался, что она ничего не почувствует, после стольких-то лет у нас в семье, но она всё равно плакала, когда я насиловал её… и она всё равно визжала, когда я сказал, что так же поступлю с её дочерью. Вот на что вы годитесь, азари. Интересно, не закончишь ли и ты однажды точно так же? Хотел бы я увидеть это лично.

— Ух, ты. А моя сестра говорила, что в галактике не осталось милых парней, — обратилась Илена к напарнице, продолжая разглядывать батарианца.

— Просто само очарование, — согласилась азари в шлеме.

— Своими историями ты добиваешься, чтобы мы тебя пристрелили, или это всё правда? — спросила светло-голубая азари, впившись в него взглядом.

Торбак только оскалился ещё шире.

— В таком случае… — сжатый кулак Илены слабо стукнул батарианца между глаз, — я хочу, чтобы ты представил себе, что она сделает, когда мятежники доберутся до вашего поместья и дадут ей и всем остальным вашим рабам пушку, коробок спичек и зажигательный коктейль. Уверена, они устроят вечеринку — ну просто огонь. А ты как считаешь?

Эта картинка: покорная и всегда послушная Саялра… которой снова после стольких лет дали пистолет, на её лице появляется мстительная ухмылка… ужас пробрал его до кишок. Дед ломал её. Отец ломал её. Он, Торбак, ломал её. Она просто рабыня. Всего лишь рабыня. Пришелец, низшее существо, вдобавок ко всему. Она никогда… просто не посмеет…

— Этого не будет, — прошипел он этой азарийской ведьме. — Гегемония сокрушит вас. Она сокрушит вас всех.

— Знаешь, что-то я сомневаюсь, — протянула Илена и кивнула одной из напарниц.

Поле зрения Торбука залило сиреневым, его тело обмякло

— Гегемония… сокрушит… вас, — шевельнулись его губы, но голос был неправильным — словно двое говорили одновременно — голова батарианца практически моталась по сторонам. — Сокрушит вас, — повторил он. Теперь голос был куда меньше женским и куда больше — мужским. — Гегемония сокрушит вас…хорошо. Думаю, так сгодится.

— Отпечаток голоса совпадает на девяносто восемь процентов, — державшая Торбука азари разжала пальцы, но бывший спецназовец не рухнул на пол, а вытянувшись встал перед ней. Слабое фиолетовое свечение наполняло все четыре его маленьких глаза.

— Кстати, как там внутри? — спросила Илена, подтолкнув рядом стоящую «коммандос». — У него в голове?

— Отвратительно, — женщина-псионик уложилась в одно слово

Мостик «Славной Харсы» был запечатан.

Новости с нижних палуб приходили редко, и совсем не радовали. Ещё больше нервозности команде добавляли оперативники СОВ, размещенные тут, чтобы гарантировать «гармонию» и верность Гегемонии, в особенности Директорату Безопасности. Закалённые бойцы кружили по мостику как стая голодных варренов, вслушиваясь в каждую передачу снаружи. Как и все оперативники СОВ, они имели доступ к лучшему оружию от Батарианского Оборонного Концерна, и им даже не нужно было размахивать этим оружием, чтобы запугать команду. Все уже знали, что произойдёт, если где-то хотя бы прозвучит вслух слово «сдаться».

— Адмирал, — начал главный в этой группе фанатиков. — Время на исходе… мы должны запустить протоколы самоуничтожения…

— Нет, — с ним смел спорить лишь адмирал Каш'Раман. Он по-прежнему сидел в своём кресле, безэмоциональный как камень, все четыре глаза закрыты в раздумьях, а руки сложены на коленях. — Нет! Харса лучший из наших линкоров, а их и так совсем немного. Я не допущу её уничтожения просто из-за спешки! Лучше залить все палубы кровью, чем причинить вред кораблю.

Похоже, его фанатизм вновь нашёл понимание в душе бойца СОВ.

— Да. Разумеется, вы правы, — пробормотал оперативник, продолжая нервно вышагивать. — Подкрепление придёт. У нас есть целый флот…

В воздуху, помимо напряжения, повисла и зернистая картинка:

— Говорит… — помехи, — …повторяю, говорит коммандер Брулл! Мы оттеснили врага ценой тяжелых потерь, — снова помехи. — Мне нужно убрать раненых с переднего края, пока не начался следующий штурм. Медикаментов не осталось! Я открываю запертые двери.

— Коммандер! — оперативник на мостике растерянно ответил в свой коммуникатор: — Я думал, нам положено держать мостик запечатанным?

— Никак нет. Как только раненные окажутся внутри, вновь запечатаете дверь за нами, — ответ пришёл через секунду вместе с треском помех.

— С-слушаюсь, сэр! — ответил боец СОВ, махнул своим товарищам. — К дверям. Примите раненых и запечатайте снова, не теряйте времени!

Загремели по полу ботинки, солдаты с штурмовыми винтовками бросились к огромным взрывостойким дверям, защищающим мостик и системы связи линкора. Все в помещении с напряжением и страхом наблюдали, как была снята блокировка, а потом двойные двери начали расходиться в стороны. На большом голографическом экране позади было видно, как остальной флот продолжает прижиматься к «Славной Харсе», битва за планету ненадолго приостановилась. Казалось, они тоже затаили дыхание.

Вошедший коммандер Брулл тащил в каждой руке по тяжелораненому батарианцу. Его собственная нога сильно кровоточила, но ветеран СОВ словно не обращал на это внимания. Двое солдат подбежали к нему, чтобы забрать раненых и освободить командира от этой ноши.

— Всего двое? — спросил один, выгибая шею и заглядывая дальше за двери.

— Этот… этот парень… — другой потянулся к подбородку раненого, поднимая голову и заглядывая в глаза.