Ли Чайлд - Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах.

— Папа, — сказал я ему однажды в Винья-дель-Мар, — ты уж прости, что я не смог спасти маму и Сюзи.

Он улыбнулся и взял меня за руку:

— Когда я думал, что вы все погибли, мне казалось, я никогда не оправлюсь от этой потери. Словно мой дом сгорел дотла и я лишился всего, что имел. А теперь, когда я вновь обрел тебя, я словно нашел на пепелище что-то очень ценное. Я как заново родился. Отныне я не буду сожалеть о том, что у меня забрали, буду только радоваться тому, что мне вернули. — И мне он посоветовал делать то же самое. — Завтра взойдет солнце, и послезавтра тоже. Не думай, что катастрофа была самым главным событием твоей жизни. Смотри вперед. Перед тобой будущее. Перед тобой вся жизнь.

Из Винья-дель-Мар мы уехали 30 декабря и отправились самолетом в Монтевидео. Я очень боялся снова лететь через Анды, но принял успокоительное и заставил себя подняться на борт. Когда мы приехали в наш дом в Карраско, встречать меня вышли толпы друзей и знакомых. Я пожимал руки, обнимался, а потом поднялся на крыльцо, где ждала моя бабушка Лина. Она крепко обняла меня, и я догадался: обнимая меня, она обнимает и маму с Сюзи.

В доме на полу спал мой пес Джимми. Услышав шум, он, не подымая головы, открыл глаза. И тут же навострил уши, вскинул голову и, словно не веря своим глазам, уставился на меня. А потом, радостно взвизгнув, кинулся ко мне. Я обнял его, а он лизал языком мое лицо и возбужденно поскуливал. Вот таким счастливым было мое возвращение домой.

Первые недели дома дались нелегко. Слишком многое переменилось, и я никак не мог привыкнуть к новой жизни. Я много времени проводил в одиночестве — играл с Джимми, катался на мотоцикле. Отец, пока меня не было, продал его, но мой друг, который его купил, узнав о моем спасении, тут же его вернул. То, что с нами произошло, воспринималось как подвиг. Нас сравнивали со сборной Уругвая по футболу, которая в 1950 году выиграла Кубок мира. Некоторые даже говорили, что завидуют мне. Я не знал, как объяснить им, как невыносимо тяжко было нам в Андах, сколько там было ужаса и страха.

Журналисты в рассказах описывали наши приключения. Очень много внимания уделяли тому, что мы ели. Некоторые газеты опубликовали кошмарные снимки, сделанные, когда нас спасли. Трупы, груды костей, куски мяса на снегу.

Однако вскоре после нашего спасения католическая церковь официально объявила, что мы вынуждены были есть человеческое мясо, поэтому никакого греха в этом нет. Они практически слово в слово повторили слова Роберто, сказанные им в горах: куда большим грехом было бы, если бы мы позволили себе погибнуть. Меня очень поддержало то, что родители погибших выступили в нашу защиту и сказали, что понимают: мы поступили так, чтобы выжить. Я всегда буду благодарен им за их смелость и великодушие.

Приближалось лето. Я решил уехать из Монтевидео и пожить в квартире отца в Пунта-дель-Эсте. Когда родились мы с Сюзи, наша семья обычно проводила лето там. С тех пор многое изменилось. Куда бы я ни пошел, меня донимали зеваки и охотники за автографами. Поначалу я смущался, но потом, честно признаюсь, мне стало это нравиться. Особенно когда я увидел, сколько молодых и привлекательных женщин ищет со мной знакомства. Я всегда завидовал Панчито, который легко располагал к себе самых красивых девушек на пляже, а сейчас те же красотки тянулись ко мне. Наверное, только потому, что я стал знаменитостью. Но меня это не тяготило. Неделю за неделей я встречался то с одной, то с другой, у меня бывали по два-три свидания с разными девушками в один и тот же день, и я всегда высматривал новую. Я стал настоящим плейбоем, бывал на всех вечеринках, попадал на фотографии в разделе светской хроники.

Такое легкомысленное поведение не осталось незамеченным моими товарищами, которые моего поведения не одобряли. Для них жизнь в Андах была испытанием, которое научило их вести праведную жизнь. Я считал, что они относятся к себе чересчур серьезно. Ведь мы через столько всего прошли, думал я, разве теперь мы не имеем права немного развлечься? Я говорил себе, что наверстываю упущенное. Наверное, я себя обманывал. В душе у меня была пустота, и я пытался заполнить ее суетой праздной жизни, пытался забыть про боль, которая жила во мне.

Однажды вечером в клубе реальная жизнь вдруг дала о себе знать. Я столько раз бывал с Панчито в этом клубе и вдруг поймал себя на том, что по привычке жду его. После нашего спасения я много раз думал о нем, но в тот вечер до боли остро почувствовал его отсутствие, осознал до конца, что его нет и не будет. Вспомнив про эту утрату, я вспомнил и про остальные и впервые после крушения «фэрчайлда» заплакал. Я рыдал и не мог остановиться. Девушка, с которой я пришел, проводила меня до дома, и я допоздна сидел на балконе наедине со своими мыслями.

И пока я размышлял, тоску сменил гнев. Почему это произошло? Почему на мою долю выпало столько страданий, тогда как остальные живут себе припеваючи? Я проклинал Господа и мучил себя, перебирая возможные варианты. Если бы пилоты вовремя заметили эту гору… Если бы Панчито сел на другое кресло… Если бы я не позвал с собой мать и сестру. Я подумал о тех, кто в последний момент отказался от поездки. Почему их сия чаша миновала, а меня нет?

Гнев был так велик, что мне казалось, я никогда не прощу судьбе того, что она мне уготовила. Но уже перед рассветом я вдруг вспомнил тот самый голос, который слышал в горах: «У тебя есть будущее. Ты будешь жить».

Повторяя про себя эти слова, я понял, какую ошибку допускаю. Я думал, что трагедия изменила мою судьбу, помешала моему счастью. Но испытания в Андах и были моей жизнью, и меня ожидало только то будущее, которое есть у меня теперь. И если я буду стараться забыть об этом, я никогда не начну жить настоящей жизнью.

До катастрофы я слишком многое воспринимал как должное, но горы научили меня тому, что жизнь, любая жизнь — это чудо. Я чудом получил шанс начать все заново, и мой долг был прожить жизнь как следует. И когда я обернулся к жизни, к своему будущему, все пошло по-другому.

В январе 1973 года друзья позвали меня в Буэнос-Айрес на состязания «Формула-1». Я не очень хотел отправляться в такое далекое путешествие, но меня соблазнила возможность увидеть известных гонщиков, и я согласился. Пресса скоро узнала о моем присутствии, и вокруг собрались фотографы. Я разрешил им себя снять, а потом мы отправились дальше. И тут, к своему удивлению, я услышал объявление по радио: «Нандо Паррадо просят подойти к площадке команды „Тирелл“».

— Наверное, какой-нибудь журналист хочет взять у меня интервью, — сказал я друзьям. — Давайте сходим, на машины вблизи посмотрим.

На площадке царила суета, человек двадцать механиков в синих комбинезонах наводили последний лоск на две гоночные машины. Я назвал себя, и один из механиков отвел меня к трейлеру, стоявшему там же. Я поднялся в трейлер, где стройный темноволосый мужчина натягивал на себя костюм гонщика. Он поднял голову, и я в изумлении воскликнул: