Мигел Соуза Тавареш - Экватор

— За эти смерти отомстит правосудие. Право суда, а не ваше собственное.

— Ваши речи, сеньор губернатор, — инженер почти выплевывал слова изо рта, — слишком красивы и годятся лишь для лиссабонских салонов. А здесь Африка, и дерьмовый этот остров — сущий ад, куда уважающий себя сеньор ни за что не поедет, разве только, если его не заставят непредвиденные обстоятельства!

Луиш-Бернарду, посчитав что беседа уже не заслуживает его дальнейшего внимания, резко повернулся к собеседнику спиной и обратился к вице-губернатору:

— Мне хотелось бы услышать вашу оценку случившихся событий: как вы считаете, что здесь все-таки произошло?

— Ну, я полагаю, что главное сеньору губернатору уже известно: позавчера во время утреннего построения рабочие отказались выйти на смену.

— А почему они отказались?

— Этого я не знаю, меня там не было.

— И вы не позаботились о том, чтобы узнать? Вам кажется возможным, что рабочие отказались выйти на смену без какой-либо на то причины?

Прежде, чем Антониу Виейра смог ответить, к разговору снова подключился управляющий:

— Говорю вам, причину они сами назвали. Они хотели, чтобы отстранили от работы надсмотрщика и его помощника Силву. Этих двоих они впоследствии убили. Еще они хотели, чтобы был уволен другой надсмотрщик, Энкарнасан.

— И все это — на каком основании?

Настал черед заместителя попечителя Жузе ду-Нашсименту вмешаться в разговор: присутствие его до сих пор игнорировалось как инженером, так и вице-губернатором:

— На том основании, что те над ними издевались. Били плетьми, лишали воды и пищи.

— Это правда, сеньор Антониу Виейра?

— Не знаю.

— Не знаете? Никогда об этом не слышали? И не знакомы с условиями труда на этих плантациях?

— Знаком, но никогда ничего подобного не слышал.

— А разве сеньор попечитель не извещал вас, еще несколько недель назад, о соответствующих жалобах среди работников плантаций, о царившей тут в связи с этим взрывоопасной атмосфере?

— Да, сказать по правде, он говорил, но информация эта не имела подтверждения.

Антониу Виейра замолчал. Он смотрел перед собой, несколько отвлеченно, будто бы все это его не касалось.

— То есть, сеньор Антониу Виейра, — Луиш-Бернарду говорил медленно, выделяя каждое слово, будто бы речь шла о судебном приговоре, — вы были предупреждены уполномоченным лицом, попечителем, о том, что ситуация может привести к нежелательному исходу из-за издевательств в отношении работников плантаций, на что они неоднократно жаловались. И, будучи предупреждены, вы, тем не менее, не сделали ничего даже для того, чтобы проверить, соответствует ли это действительности, так ли это опасно на самом деле. Ничего не сообщив об этом мне и не проконсультировавшись со мной, уже потом, когда мятеж случился, вы отбили телеграмму в Лиссабон и попросили прислать себе в помощь ни много, ни мало — целый военный корабль! Я все правильно излагаю? Или, может, я вас не так понял и вы чего-то из этого не делали?!

— Это ваша версия событий, сеньор губернатор…

— Моя? Тогда какова же ваша версия?

— Меня больше интересуют существующие факты, а не их интерпретация.

— Ах факты! — Луиш-Бернарду говорил несколько усталым, ироничным голосом как человек, которого раздражает необходимость все время повторять очевидные ему вещи. — А знаете ли вы, что факты, о которых вы говорите, — это пятеро убитых и поднятое восстание? Что если его не остановить, восстание может распространиться на другие части острова и даже перекинуться на Сан-Томе? И что все это происходит за несколько дней до визита Наследного принца и министра по делам колоний, чей приезд на остров, по всей видимости, придется отменить из-за того, что здесь, благодаря вашей довольно вольной интерпретации фактов, создалась соответствующая обстановка? Прошу вас не сомневаться: личная ответственность за произошедшее и за то, что еще произойдет, будет возложена на вас!

Вокруг них уже собралась небольшая толпа белых, живущих на плантациях, и настроена она была явно недружелюбно по отношению к Луишу-Бернарду. Лица людей, искаженные прерванным сном, злобой и перенесенной ранее тропической лихорадкой, были повернуты в его сторону, выражая откровенную враждебность и даже презрение. Воздух был буквально наэлектризован неудовлетворенной жаждой насилия, непролитой крови, а также долгое время подавлявшейся усталостью и тяжелыми разочарованиями. В этот час противостояния и опасности эти люди ждали, что губернатор окажется на их стороне: белые против черных, христиане против дикарей, без закона и морали. А перед ними стоял задравший нос политикан и пустослов, говорящий от имени государства и правосудия, возомнивший, будто бы его словоблудие имеет хоть какое-то значение для них — не откомандированных сюда из Лиссабона, а обреченных жить и выживать в этом беспросветном аду. И он еще имеет наглость лишать их обещанного праздника по случаю приезда Наследного принца, вот так вот просто, одной фразой человека, имеющего право и привыкшего отдавать приказы и унижать перед всеми губернатора острова и их управляющего! Они чувствовали, что в их распоряжении отныне вовсе не восемьдесят вооруженных белых людей против полутысячи взбунтовавшихся черных, а нечто значительно менее надежное, скользкое и опасное, представленное волей одного-единственного человека, опирающегося на военную силу, обязанную ему подчиняться.

Во всей этой ситуации лишь майор Бенжамин даж-Невеш оставался безучастным и безразличным к этому общему настрою собравшейся группы соотечественников. Ни своим поведением, ни единым жестом он не выказывал оценки или отношения к происходящему. Он расставил своих людей по периметру столярной мастерской, перевел под свое командование солдат капитана Дариу, как ему ранее приказал Луиш-Бернарду, и сейчас, похоже, лишь ожидал новых распоряжений губернатора, которым был намерен подчиниться вне зависимости от их содержания.

Луиш-Бернарду тем временем снова обратился к инженеру Леополду:

— А где сейчас находится рабочий, который, как говорят, руководил этим восстанием? Габриэл, кажется так его зовут?

Управляющий, замешкавшись, посмотрел вокруг себя, будто пытался отыскать негра глазами. Луиш-Бернарду понял, что тот не ожидал ни вопроса, ни того, что губернатор был настолько хорошо осведомлен.

— Так где он? Убит? — настойчиво переспросил Луиш-Бернарду.

Управляющий теперь посмотрел прямо на собеседника и ответил, едва скрывая гримасу презрения на своем лице:

— Нет, он не убит: мы ведь тоже не убийцы. Он всего лишь ранен.

— Ранен? Как это — ранен?

— Он был ранен во время произошедших столкновений, — продолжил управляющий все с тем же вызовом в голосе.