Ирина Потанина - Неразгаданная

— Я всегда буду любить только тебя…

— Нет. Я очень хочу, чтобы ты полюбил взрослую, серьезную, нормальную женщину, чтоб у вас были дети…

— Ничего ты не понимаешь… Я люблю тебя, — отчаянье нависло над кухней.

— Давай послезавтра я заеду сюда. Заберу остатки шмоток, заодно ты вернешь мне деньги за машину, срок ведь истек…

— Рита, причем здесь деньги?

— Я уже устала объяснять.

— У тебя есть другой мужчина?

— Нет, глупый ты все-таки… Просто была любовь у нас, а потом она умерла, так вот, чтоб не возненавидеть друг друга, надо вовремя остановиться, надо остановиться как раз в тот момент, когда чувства еще не совсем завяли, чтоб остаться близкими людьми…

— Не мели чепуху!!! — Рита с удовольствием отметила, что Алексей начинает мыслить здраво.

— Правильно, чепуха это все.

В дверь постучали. И тут Алексей взорвался. Минут двадцать бедного таксиста разрывали на кусочки. Рита вручала ему свою сумку и предлагала идти в машину. Алексей отбирал сумку, кидал ее в прихожую, выпихивал таксиста на лестничную площадку, пытался вручить ему какие-то огромные суммы. Слава Богу, таксист оказался порядочным, деньги Алексея он не взял. Рита, в конце концов, успокоила Алексея и ушла. В квартире стало тихо и абсолютно пусто. Алексей, облокотился спиной на дверь, сел на корточки и тихо-тихо заплакал. От него впервые в жизни уходила женщина. Более того, это была единственная женщина, которую он имел глупость полюбить. Как жить дальше, Алексей не представлял. Он взял листок, коряво написал карандашом записку. Послезавтра Она прочтет. Взял гитару и вышел, хлопнув дверью. Потом вспомнил, что Рита оставила ключ дома. Сунул ключ под коврик, как они делали неоднократно и ушел в холодную темную ночь.

— Что ж вы так, перед Днем Святого Валентина-то, а? — робко спросил таксист, когда они отъехали от подъезда.

— Ничего… Так должно было случиться. И лучше уж сейчас, пока это еще может не причинить никому, кроме нас с ним, боли…

— Дети есть?

— Об этом и говорю — нету.

Остальную дорогу ехали молча.

Попав в свою, почти выкупленную, квартиру, Рита яростно накинулась все отмывать, утеплять, стелить, передвигать. Это занятие позволяло не думать ни о чем. Завтра придут выходные. Рита твердо решила никуда не выходить, привести себя и квартиру в порядок, выспаться, наготовить жратвы… Со всеми этими мероприятиями девушке удалось покончить непростительно быстро. Надо было каким-то образом убить еще один день, вечером предстояло съездить к Алексею, забрать деньги и кое-что из вещей, а потом можно будет считать новую жизнь начатой. В голове Риты прокрутилась картинка: вот она перерезает ленточку под какую-то торжественно-веселую музыку, а потом долго идет по лабиринту своей будущей жизни, уже не делая больше ошибок, не портя никому судьбы, не причиняя боли… Все утро Рита провела в ванной, поставив туда магнитофон, подтянув телефон с длинным шнуром, и книжкой с каким-то бездумным, глупым детективом. Рита делала все, чтобы не позволить себе задуматься. Ей это почти удавалось.

“Наступает вечер. Быстро одеваюсь. И вот я, в черном плаще, в узких черных джинсах и таких же черных высоких сапогах на высоком каблуке, с аккуратно уложенной копной моих дурацких рыжих волос выхожу на улицу. Я чувствую себя сильной… Я чувствую себя железной. И почему-то мне доставляет это удовольствие. Я ведь не замечаю, и никогда не позволю себе заметить, что от перемены образа жизни, от смены одиночества внутреннего на полное одиночество, от появившегося времени для более скрупулезной работы над передачей — от всего этого смысла в моей потерянной жизни не прибавляется ни на грош. Хотя, может просто становится меньше бессмыслицы? Может, от этого я стану крепче держаться на ногах? А зачем мне собственно это нужно? Если все равно нет на свете человека, с которым мне бы хотелось все это разделить… Дура, я, хочу не просто отдавать себя, а получать взамен что-нибудь, ну никак не менее интересное… А ведь, когда ждёшь от партнёра чего-то особенного, всегда разочаровываешься…”

Спустя оговоренные дни, Рита решила заехать за остальными вещами. Алексея дома, конечно же, не оказалось. Глупо потоптавшись у двери, Рита постучала несколько громче обычного. Тишина. Ключ лежал — как и раньше, когда Рита не брала ключи, а Лешка срочно убегал куда-нибудь — под ковриком. На кухонном столе красовалась гора грязной посуды. “Если я не помою, он так и будет до конца жизни в свинарнике жить. Вот ведь, я тогда уехала, не помыв посуду… Это даже как-то некрасиво…” — Рита явно слегка отупела за эти два дня, потому как вместо того, чтобы кинуться искать Алексея или хоть какие-то весточки от него — ведь этот сумасшедший мог и повеситься с горя — она молча мыла посуду, размышляя над тем, как же Алексей мог не сделать это сам. Заметила записку Рита лишь через полчаса, когда собрала уже все вещи, которые решила забрать с собой. “Заюшка… Не знаю, где я нахожусь сейчас, когда ты читаешь мою записку. Знаю только одно, оставаться в этой квартире, где мы так долго прожили вместе, где переживали столько прекрасных моментов, я больше не могу. Тебя нет рядом — это всё меняет. Можешь забрать все вещи, мне они не понадобятся. Если кто-нибудь спросит тебя где я, отвечай, что не знаешь. Деньги за машину я тебе верну, как только они у меня появятся. Целую. Твой, я.”

Рита долго смотрела на этот клочок бумаги. Значит сбежал… Ну и черт с ним. Интересно правда сбежал или написал эту записку для пущего трагизма, а сам вернется домой через пару дней… Знакомым, говорит, скажи, что не знаешь где я… А что же еще Рита могла сказать? “Деньги вернет? Да не вернет он деньги… И плевать мне на них, это я так расплатилась за собственную ошибку. Двумя годами юности и восемью сотнями… Дешево, надо заметить, отделалась.” — и Рита мрачно рассмеялась. В том, что с собой Алексей ничего не сделает, Рита была уверена, уж слишком хорошо она знала этого человека. Женщина решила ничего не трогать в квартире, забрать свои вещи, положить ключ обратно под коврик и уйти. Может Алексей одумается, вернется сюда и будет себе спокойно жить… Так, Рита ушла оттуда. Так спокойно завершилась ее совместная жизнь с Алексеем.

Два следующих месяца в Ритиной жизни прошли довольно легко. Женщина с головой окуналась в работу, умудрившись окончательно выкупить свою квартиру. С каким-то ожесточением она накинулась на эту обычную однокомнатную собственность, вкладывая в ее ремонт и улучшение все силы и заработок. Почему-то Рите казалось, что цель всей ее жизни — создать нормальные условия жизни для себя. Не то, чтоб для этой женщины было жизненно необходимо обустроиться, но ведь надо было хоть куда-то себя вкладывать, вот и отдавалась Рита полностью этому никчемному клочку жилплощади. Она накупила огромное количество всяких безделушек, она переклеила обои, купила мягкую мебель. “Эгоизм приходит от одиночества… Вовсе не одиночество от эгоизма. Я живу одна, поэтому и живу для себя, и не в коей мере нельзя меня в этом упрекать,” — писала она в дневнике. И была уверена в собственной правоте, равно как и в бессмысленности собственного существования. По долгу работы Рита очень часто пересекала территорию общих с Владимиром Морозовым знакомых. Как ни странно, ни малейших эмоций Рита от этого не испытывала. Может и в правду, сжигая, червового короля, Алексей сжег и Ритину привязанность к этому человеку? Судя по слухам, Владимир жил довольно замкнуто, общаясь со всеми друзьями лишь по работе, и почти не выходя из дома для каких-нибудь поисков приключений. “Неужели он, как и я, погас?” — частенько думала Рита, и тут же заставляла себя не думать об этом человеке. К ее собственному удивлению это получалось без труда. Знакомые, доставшиеся Рите в наследство от мужа, как-то уж слишком быстро отсеялись, Рита винила в этом собственную скрытность, но абсолютно не переживала, ибо ей было неловко перед всеми этими светлыми и добрыми человеками, за собственную приземленность. За то, что она, таки да, обидела Алексея, за то, что он уехал по ее вине из города… Алексей объявился через полгода, принося с собой, как всегда ворох неприятностей. Сначала появился не он, а… Гарик. Он приехал без звонка, как всегда знающий все, в том числе и новый адрес Риты. Спокойный и грозный, он три раза резко нажал кнопку дверного звонка, как раз в тот момент, когда Риорита Морская, стояла на высокой стремянке в одной футболке, заляпанной клеем. Рита доклеивала обои на потолке. Быстро натянув первые попавшиеся штаны, женщина посмотрела в глазок и почувствовала… нет, не страх, не панику, а радость.