Ирина Потанина - Неразгаданная

Когда-то еще до женитьбы одно прелестное создание, после довольно бурной ночи проснулось в до крайности романтическом настроении.

— Димочка, никогда не позволяла себе задавать этот вопрос, но все же…

Дмитрий не выспался и совершенно не собирался остаток утра провести за выслушиванием чьих-то кокетливых излияний.

— Не выпендривайтесь, милое дитя, или задавайте вопрос или я буду спать, жить всегда проще без предисловий.

— Я заметила… Так вот, как тебе наша ночь?

Дмитрий прекрасно предвидел этот вопрос, надо было отвечать, причем врать абсолютно не хотелось.

— Скажем так, девушка, Вы могли бы дать мужчине гораздо больше… Но вполне возможно, что я этого не достоин…

— Достоин… — Прелестное Дитя решило льстить, забыв обидеться.

— Тогда давайте, — в ответ на ее слабые попытки завязать романтическую сцену Дмитрий почувствовал скуку.

— Вчера все происходило так же.

— А ты во всем ищешь разнообразия?

— Нет, честности. Вчера ты была в другом настроении, а действовала так же… Значит играешь.

Прелестное Дитя, наконец, вспомнило об обязанности обижаться.

— Ну, знаешь ли, тебе ничем не угодишь. Слушай, а можно сделать хоть что-нибудь, чтоб влюбить тебя.

— Смотря во что…

— Да не во что, а в меня.

— А, в тебя — нет.

— А в кого-нибудь другого? — в конце концов, любопытство победило имидж гордой и неприступной.

— Надо уделить моей персоне должное внимание и понять ее.

— Но ведь ты же ничего о себе не рассказываешь…

— А ты почувствуй. Сможешь?

— Подожди… Вот как бы ты рассказал о своей жизни?

Дмитрий задумался. Уснуть ему все равно уже не дадут, почему бы не поиграться…

— Начал бы я так: “Все началось со злополучного семнадцатого января… Да, именно тогда я родился. Это было воскресенье, раннее утро, все врачи, естественно мирно спали в своих изолированных квартирах.

— Откуда ты знаешь?

— Да, я, конечно, могу предположить, что они в этот момент прыгали с балкона у любовниц, спасаясь от злобного мужа, что они делали все что угодно, кроме своих прямых обязанностей. Так вот, мне пришлось все делать самому, эта неприятность следовала за мной всю оставшуюся жизнь.

— Что, никогда никто не хотел тебе помочь?

— Нет, просто мне всегда требовалась помощь в воскресное утро, и так как никто не может предпринимать что-либо в этот момент, приходилось сражаться самому.

— И побеждал?

— А куда деваться…

— А что было дальше?

— Потом я долго материл пришедших медсестер.

Создание мелко задребезжало, заливаясь смехом.

— Это не смешно! Я, между прочим, плакал, даже орал. Выорался и замолчал. Бойкот окружающей среде я не нарушал целых пять лет.

— Ну да, а потом тебя прорвало, и ты не замолкал ни на минуту.

— Ну почему же… Я и сейчас довольно молчалив.

— Что-то не заметила.

Дмитрий вздрогнул. Он действительно начал как-то много говорить… Наверное, сказывалось долгое одиночество. Выговариваться перед этим Созданием ему абсолютно не нужно было. Более того, откровенность противоречила его принципам. А вот поупражняться в словесной дуэли совсем не мешало бы. Но противник явно был слишком слаб. “Черт, моя главная проблема — отсутствие достойного противника” — подумалось Дмитрию.

— Эй, ты чего замолчал?

— Я думаю.

— О чем?

— Ну конечно же как всегда о тебе, милая, — и он пробежался пальцами по ее довольно крепким грудям.

— Подожди, мне нужно позвонить одному знакомому, поздравить его с днем Пожарника…

И Создание кинулось к телефону.

— Ну вот, если в честь каждого дня ты будешь поздравлять своих знакомых, мы никогда не закончим начатое.

Сбегать куда-нибудь в самый ответственный момент — это был избитый женский прием возбуждения страсти. Дмитрий хорошо знал это, и ему уже давно не было интересно подвергаться испытанным и пройденным технологиям.

— Это почему? — создание кокетливо спустило одно плечико пеньюара.

— Ну, представь, каждый день ты будешь обзванивать знакомых, поздравляя одного с днем пожарника, другого с днем певца, третьего с днем космонавтики.

— А Блоху с чем поздравлять? — у мужа Создания была чудная фамилия: Блоха. Он слыл выдающимся дельцом и весёлым собеседником. Создание частенько сбегало к Дмитрию пожаловаться на несчастливую семейную жизнь.

— А Блоху ты будешь поздравлять… с днем левши.

— Это еще почему? — Создание явно принялось лихорадочно вспоминать, не является ли ее муж левшой.

— Ну, ты что, не знаешь русскую сказку, “О том, как Левша Блоху подковал”?

Дмитрий громко рассмеялся собственной шутке.

— Не издевайся над ним, — Создание не обладало чувством юмора, — он не такой уж плохой…

— Верю… Иначе ты не прибегала бы ко мне.

— Почему?

— Ну, как, всегда хочется разнообразия. Мы, сволочи, очень даже требуемся дамочкам, у которых хорошие мужья. Для сравнения, чтобы глубже прочувствовать их хорошесть…

Создание задумалось.

— А если я разведусь?

Дмитрий тяжело вздохнул. С этим Созданием ему было довольно хорошо, но, увы, опять наступал момент развязки…

— Останешься одна…

— С тобой, — ну вот, от Дмитрия уже начинали чего-то требовать.

— Девушка, давить на людей — это очень некрасиво. Ты же знаешь мое отношение.

— Я что, совсем не нужна тебе?

— Пока ты замужем, нужна, как безопасная связь…

— Ты опять хамишь…

— Зато я честен.

— Мне трудно с тобой…

— Лучше пусть тебе будет трудно, чем скучно. Верно?

— Верно, — обречено вздохнуло Создание, и Дмитрий опять ощутил собственную потребность в присутствии рядом сильного человека.

— Ладно, беги к своему мужу…

— Прогоняешь?

— Забочусь о твоей чести.

И Создание грустно моргая ресницами ушло. Таких Созданий было множество в разных городах, в разных стилях и воплощениях. Но все равно они были одинаково притворны, кокетливы и слабы. Дмитрий был довольно умный и красивым мужчиной, прекрасным любовником. Он кичился своей склонностью к авантюрам, мимолетным романам, собственной свободой… А потом, встретив Сашу, Дмитрий и сам не заметил как свобода исчезла, он попал в зависимость от присутствия этой мягкой и уравновешенной дамы. Без нее мир терял свое очарование. С ней Дмитрий был счастлив, но иногда, вспоминая свою юношескую беззаботность, чувствовал себя не в своей тарелке. Он любил свою жену… Но ее обыденность и хрупкость периодически раздражали. Вот если бы Саша обладала той яркостью, той силой, которая была присуща Риорите…

— Дим, три часа утра. Разве можно так, завтра опять не проснешься! — Александра в длинной ночной рубашке подошла к мужу, и, теребя светлые локоны его всклокоченной шевелюры, мягко забрала из его рук Ритину тетрадку.