Григорий Диков - Пастух

Князь затворил окно, проверил щеколды и развернулся к столу. Где-то сверкнула молния, раздался гулкий раскат грома; гроза началась. Сергей Львович снова уселся в кресло, обмакнул перо в чернильницу, но тут внезапно на документ легла белая рука — как раз в том месте, где он собирался поставить подпись.

Князь вздрогнул и поднял глаза. Перед ним, опираясь на черную трость с белым набалдашником, стоял бледнолицый знахарь и отрицательно качал головой.

Вскочив с кресла, князь закричал:

— Что вы здесь делаете и как сюда попали?! Кто вас впустил, черт побери?

Не меняя выражения лица, знахарь сказал со вздохом:

— Так-то вы меня встречаете, дорогой князь? Увы, вот она, людская неблагодарность! Или это просто забывчивость? Вы позволите, я сяду?

Взяв себя в руки, князь показал на стул для посетителей.

Нил Петрович сел и, положив ногу на ногу, продолжил:

— Вы, должно быть, полностью ушли в дела и запамятовали об услуге, которую я вам недавно оказал… Пропали и не ответили на две мои записки, которые я вам передал со слугой.

Сергей Львович испуганно огляделся по сторонам и прошипел:

— Сядьте, прошу вас, и говорите тише. Разве вы не знаете, что произошло, не читаете газет? Ваш порошок убил ее, она умерла у меня на руках!

— Неправда, князь, и газеты читаю, и, согласно отчетам, умерла она у доктора, а вы скрылись, как только доставили ее туда, — спокойно возразил Нил Петрович, глядя ему в глаза.

— Какая, к черту, разница! Она умерла, и я к этому причастен! И вы, между прочим, тоже. Если, не дай бог, о нашей связи станет известно, я могу оказаться под следствием — вы это понимаете?! И у вас еще есть наглость являться в мой кабинет?

— Я все прекрасно понимаю, дорогой князь, — отвечал Нил Петрович. — Именно поэтому и решил нанести вам визит. Смерть Марии Савельевны — весьма прискорбное событие, но ничего изменить уже нельзя. Я и не представляю, что на самом деле произошло. Может быть, ваша возлюбленная была чем-то больна, может, вы ошиблись и дали ей слишком много порошка или же слишком поздно поехали к доктору — не ведаю. Как бы то ни было, случилось то, что случилось! В любом случае, я выполнил свою часть уговора — вывел вас из затруднительного положения. Отныне вашей репутации ничто не угрожает. Теперь настал черед и вам прийти мне на помощь. Вы можете быть мне полезны в одном весьма важном для меня деле.

Князю удалось взять себя в руки, и он сел обратно в кресло.

— Чего вы хотите? — раздраженно спросил он.

Просьба, которую высказал белолицый знахарь, ошеломила князя. Но еще более князя поразила осведомленность Нила Петровича в делах, о которых в министерстве путей сообщения знали только несколько человек, включая самого князя и министра. Обстоятельства этой просьбы были таковы.

По долгу службы князь заведовал строительством новой ветки Ц-ской железной дороги, которую предполагалось протянуть от Москвы на расстояние более чем в девятьсот верст. Строительство затевалось грандиозное, общий проект был представлен государю и получил высочайшее одобрение. Однако несколько вопросов все еще оставались нерешенными, и среди них вопрос о месте для переправы через реку. Инженерная комиссия при министерстве склонялась к тому, чтобы укрепить уже существующий мост, построенный сорока годами ранее; однако решение это еще не было окончательно утверждено, и князю как начальнику департамента принадлежало последнее слово.

Нил Петрович просил князя об одном маленьком одолжении: следовало внести в проект некоторые изменения и отказаться от идеи ремонта старого моста, а вместо этого построить новый, специально предназначенный для железнодорожных нужд. В проект также следовало заложить и станцию, которая становилась в этом случае совершенно необходимой.

— И где же вы предлагаете построить этот новый мост? — спросил знахаря князь. Он совершенно не понимал, зачем петербургскому доктору понадобилось вносить изменения в план строительства железной дороги.

Вместо ответа Нил Петрович наклонился над картой строительства, которую как раз перед тем князь собирался подписать.

— Новый мост должен пройти вот здесь, — сказал белолицый и ногтем отметил на карте место верстах в семи от старого моста. — А станция будет сразу же за рекой.

— Позвольте, но здесь расположена деревня, разве не так? — спросил князь, разглядывая карту через пенсне, вынутое из жилетного кармана. — Видите, тут написано: «Высоцкое».

— Совершенно верно, здесь пока еще находится деревня. Однако мост и железная дорога должны пролегать именно здесь.

— Но как же жители? Там ведь живут люди! — воскликнул князь. — Что за странная идея пришла вам в голову?!

— Об этом, Сергей Львович, я уже побеспокоился. Извольте взглянуть. — С этими словами Нил Петрович протянул князю пачку бумаг. Это были купчие на землю.

Князь взял первую купчую и стал ее читать. Дойдя до той строчки, где обозначалось имя владельца земли, князь остановился, не веря глазам. Он перечитал имя снова, потом схватил следующую купчую, потом еще одну, и еще… На всех бумагах, выписанное красивым почерком чиновника земельной палаты, значилось одно и то же имя: графини Анны Федотовны С-ской. Беззвучно открыв рот, он поднял глаза на знахаря, не решаясь задать вопрос.

Нил продолжал речь:

— Да, князь, вы не ошиблись — Анне Федотовне принадлежит достаточно земли, чтобы по ней проложить железную дорогу, построить мост и станцию. Как видите, около полугода назад она начала скупать земли в этом захолустье — удивительная проницательность, не правда ли? Купить землю именно там, где будет проложено железнодорожное полотно и построен мост, — хотел бы я так уметь заглядывать в будущее! Впрочем, сейчас речь не об этом. На правах старого знакомого и конфидента Анны Федотовны я выступаю как ее доверенное лицо. Как я понимаю, в вашей власти утвердить проект с новым мостом и выкупить, за счет казны, землю у графини. Надеюсь, что, ради нашей дружбы, вы не откажете мне в такой любезности, к тому же эта просьба касается вашей старой знакомой, Анны Федотовны. Я же, со своей стороны, обязуюсь, также в знак нашей дружбы, никогда и никому не говорить о том, от чего умерла бедняжка Мими.

Не веря ушам, князь еще раз посмотрел на карту, затем на белолицего доктора. Наконец дрожащим от негодования голосом он проговорил:

— Какая низость, не ожидал, сударь! Из-за вас погиб самый дорогой мне человек. Я не знаю покоя ни днем, ни ночью: Мими беспрестанно является мне во сне. Боже, какой ужасающий поступок я совершил с вашей помощью! Добавить к этому еще одно преступление, еще одну подлость? Растратить казенные деньги на совершенно бессмысленное строительство и удлинение дороги, чтобы вы или графиня смогли продать казне свою землю? Не многого ли вы хотите? И зачем старухе столько денег? Ей же, наверное, лет восемьдесят, если не больше. Она о душе должна думать, а не о деньгах!