Ирина Потанина - Русская красавица. Напоследок

— Раз не знаешь, кем кто стал, не спеши чинить накал! — авторитетно заметил Рыбка, воздевая указательный палец к потолку Джипа.

— Это я так, по инерции, для красивого приветствия, как раньше…

— Как раньше! — рефреном отозвался Рыбка, и у обоих них вдруг стали блаженные и осоловевшие глупые глаза. Как у старушек, вспоминающих бурную молодость… «Ах!» — синхронно вздохнули вспоминатели…

— Раз помнишь, как раньше, должен мозгами лучше шевелить! — Рыбка первым пришел в себя. — И не компрометировать своих! И самому не подставляться. Ладно, поехали коньяк пить! Тебя, София, это тоже касается.

Все время их диалога, вместо того, чтоб незаметно сбежать, я работала зрителем.

— Не могу я ничего пить. Трезвенник, язвенник, неудачник, к тому же на работе. — серьезно заявляет Сергей. — Вот если бы после семи и… — намекает с хитринкой во взгляде.

— Ясно, — хмыкает Рыбка. — После семи и за мой счет. — Они моментально договариваются о встрече. — А вас, девушка, я попрошу остаться! — увы, мне так легко от присутствия Рыбки избавиться не удается. Он повелительно кивает на пассажирское сидение и заводит мотор. Я еще бормочу что-то, но уже понимаю, что лучше поехать добровольно.

— Но я тоже трезвенник, язвенник, — пытаюсь отшутиться. — И спешу, кстати…

— Эй! Ключи-то отдай, — обеспокоено поднимает руки Сергей, замечая, что Рыбка полностью переключил внимание. — С барышней потом разберешься! Куда она денется?

И это вместо благодарности за мое чистосердечное вмешательство! Вместо попыток вытащить меня из лап Геннадия…

— Какие ключи, дарагой? — кривляется Рыбка. — Наручник детский, слюшай… На кнопку клацнешь, дверца и откроется… Нет кнопки? Канечна нет! Я ее сам выломал. Для веселья. Берешь проволоку, да? Тычешь ею в отверстие из-под кнопки и все…

Сергей еще раз внимательно осматривает наручники и густо краснеет. Так ему и надо, эгоисту! Гордо сажусь в машину, демонстративно закуриваю, громко хлопаю дверцей. Эх, будь, что будет!

М-да, в ситуации с «бедненьким» Сергеем я повела себя крайне маразматично. Не мудрено, что Рыбка так до конца и не верил мне…

— Мне в голову не пришло, что вы знакомы… — продолжаю оправдываться. — Я всего лишь хотела отвести опасность от убогого… — не знаю уж почему, но свое резко испортившееся мнение о Сергее-программисте, я во что бы то ни стало захотела озвучить…

Рыбка хмурится, напряженно обдумывая мои рассуждения. Ищет дыру в логике.

— Или ты искусно врешь, или совсем дурочка, — выдает, наконец. — Ладно, больше спрашивать не буду. Смотри сама. Только учитывай: ты у Лилии сейчас на таком счету, что зимой снега не выпросишь. Если все же объявлялась с умыслом…

— А-а-а! — окончательно раскаляюсь, — Не нужен мне ваш снег! И Лиличка тоже совершенно не нужна! Просто мне стало жалко мальчика… Вот такая вот я, жалостливая! И правильнее, между прочим, было бы не высмеивать меня, а удивляться, отчего я одна такая выискалась. Почему остальные, кто не знал, что Сергей твой бывший одноклассник, не ринулись его защищать? Остановить грядущую расправу — это нормальные инстинкты. — Обычно склонная исключительно к самообвинению, сейчас я любыми способами пытаюсь притянуть за уши хотя бы намек на собственную правоту. Уж слишком явно по-глупому я себя повела. Обидно же! — Продавщиц я еще понимаю, — продолжаю настойчиво. — Ты — клиент — существо неприкосновенное и не обсуждаемое. Но это для них! А что же твоя м-м-м… спутница не вмешалась? Нынче в моде пофигизм и бессердечность, так?

— Я давно отстал от моды, — морщится Рыбка. Моя горячность вызывает в нем явный приступ брезгливости. — Что ты несешь глупости всякие? Моя, как ты изволила выразиться, м-м-м… спутница, зовется КсеньСанна и отличается здравомыслием. Потому вмешиваться в мои дела не станет. Хорошо обученная любовница — это, между прочим, очень ценная штука. — Рыбка многозначительно посмеивается. — Цени мою откровенность!

Еще не хватало стать поверенной его интимных тайн! Хотя, в некотором смысле это может весьма пригодиться:

— Ген, а ты уверен, что мне стоит сейчас встречаться с Лиличкой? — начинаю сначала, но на этот раз, имея несколько козырей на руках. — Вернее, уверен ли ты, что тебе стоит меня с ней сводить? Вдруг проболтаюсь, наговорю лишнего…

— Проболтайся, наговори, — спокойно рекомендует Рыбка, и я понимаю, что била в места, заросшие толстым слоем брони и брани. — Может, она расчувствуется. Мне приятно будет… — на миг в глаза Рыбки затуманиваются болезненной грустью, потом снова делаются нечеловеческими — холодными и злыми. — Лилия КсеньСанну не одобрила бы, рискни та мне перечить, — невозмутимо сообщает он. — Или о чем ты там кляузничать собираешься?

Ну разумеется! И как я могла предположить, что у них в этом смысле все может быть по-человечески. Мужья-любовницы-любовники, острые ощущения и беспробудно одурманенное сознание — вот типичный отдых этих людей. А в перерывах — бизнес: холодный расчет, здравый смысл, беспринципность. Вот и вся любовь!

— А у меня, между прочим, одноклассники вообще странные! — внезапной бравадою переключает тему Рыбка, — Потому что — сердечные! Потому что не замуровались еще в костюмчики с галстуками, и дышат свободно, пусть даже глубоко загазованным воздухом урбанистических районов. Я за ними за всеми слежу украдкой через некоторых информаторов. Потому что свои, потому что интересно. А на сборища не хожу — зачем в людях комплексы вырабатывать, да? Пусть думают, что добились всего, чего только мог добиться взрощенный нашим непростым районом человек из обычной семьи. Да и из необычной тоже…

Вслушиваюсь с интересом. Задумываться о прошлом Рыбки мне как-то не доводилось. Само собой отчего-то представлялось, что он — стандартный сынок партийных работников — на родительских связях наживший перспективы и направления развития. А между тем все это были лишь мои домыслы. На самом деле я ведь ничего не знала о семье Геннадия.

— А слежу за своими, не поверишь, исключительно из альтруизма. Нужно ж хоть чем-то душу облагораживать. Вот у нас один тип недавно чуть без пальца не остался. Весело вышло. Творчески. Намылился в гости к давней подружке — тоже из наших, только с параллельного класса. То да се. Посидели на кухни тихонечко, выпили, повспоминали… А тип этот все жизнь невменяемым пироманом был. Вечно взрывы какие-то, питарды, бомбы, костры. Три раза школьный сарай сжигал. Причем всякий раз — нечаянно. В общем, Нинка — так хозяйку зовут — ему это весело припомнила. А он: «Да я и сейчас такой! Не изменился, ничуть, вот смотри!» и достает из кармана очередной взрыв-пакет. Достает, пижон, поджигает. Нинкиной вытянувшейся физиономией любуется. Как выяснилось позже, он такой трюк не раз уже проделывал. В последний момент распахиваешь форточку, отправляешь взрывчатку за борт… Не прошел номер. Форточка заколочена была. Вот, в руках у него все это творение и рвануло. Нинка, не будь дура, сразу и в скорую и мне позвонила. Спасли парню руку. Теперь еще полгода будет стоимость операции отрабатывать… Мне толковые ребята нужны. Правда, принимал к себе с одним условием — никаких игр с огнем!