Пилип Липень - Параметрическая локализация Абсолюта

– Ок. Пускай. Но вам не кажется, что корпорации снова всё захватят?

– Подавятся! – оптимистично заверил Виктор. – Надо сделать так, чтобы им не везло. Ты же можешь управлять удачей? Божественное провидение? Пусть корпорации остаются, но всё у них будет через пень-колоду. Сплошная невезуха! Без жертв, конечно, но по важным мелочам. А мелким компаниям чтоб везло. А отдельным людям – вообще пёрло! Это будет справедливо.

– Да, дядя Витя, от вас я таких глобальных замыслов не ожидала!

Вероника уже не возражала, а только весело смеялась, показывая большие зубки, и довольный Виктор с азартом продолжал:

– И очень важно предусмотреть, чтобы всё очень аккуратно расширилось, никаких землетрясений, цунами и прочих радостей. Чтобы никто ничего и не заметил поначалу – только когда самолёты там полетят и корабли поплывут. И то надо моряков предупредить, чтобы побольше припасов брали, дорога-то дальняя. Например, расставить на воде указатели: «Внимание! Далее пролегают неизведанные земли». Представь, всем найдётся, чем заняться, и учёным, и производствам, и строителям, и фермерам. Кому охота будет воевать? Эх!

И Виктор вдруг представил себя на одном из кораблей-пионеров, и даже зажмурился от удовольствия. Колумб, открывающий новые земли!

10. Колумб

Из форточки дунуло свежим ветром, тёплый солнечный луч лёг на лицо. Счастье уже здесь! Покой, солнце, воздух, ароматный чай. Просто представлять всё то, что я ей наговорил – счастье. Что решает реальность?

Комнату качнуло, горячая капля пролилась из кружки, обжигая руку, и Виктор раскрыл глаза.

Море!

Море впереди, во весь горизонт. Качнуло, ударило, зашипело белой пеной, мелкие капельки долетели и расплылись на брюках. Палубный настил из светлой лиственницы, стальной фальшборт, скамеечка. Виктор в волнении встал, снова обжёгся чаем, поставил кружку на скамью, бросился, схватился за брус планширя. Пена плеснула в лицо, холодная, солёная! Рядом стояла Вероника: ну как вам, дядя Витя? Он обернулся: широкая надстройка, матросик в высокой рубке, машет рукой. Сдуреть. Это что же?

– Следующий сон?

– Ок, дядя Витя, сон – значит сон. Но даже немножко обидно, стараешься-стараешься, а вы – сон.

– Буй, товарищ капитан! Буй прямо по курсу! – встревоженно кричал матросик, высунувшись из рубки.

Это он мне? Виктор сдвинул фуражку, чтобы почесать, и пальцы не узнали форму козырька. Снял: белая, капитанская! Массивный, потёртый бинокль на груди, приятно обрезиненный. Подкрутил окуляры. Действительно, буй: «Внимание! Далее пролегают неизведанные земли».

– Полный вперёд!

Вероника подмигнула ему: молодец, дядя Витя! Он бодро взбежал по лесенке, придерживая фуражку. Координаты! Вытянувшись в струнку, рулевой рапортовал, что приборы отказывают, но ориентировочно сорок градусов южной широты, если по-старому. Сколько дней мы уже в пути? Двадцать восьмые сутки, сэр! Идём отлично, четырнадцать узлов! Виктор нахмурился: двадцать восьмые сутки. Сашенька! Убьёт меня. Но рулевой продолжал: сэр, в кают-компании разговора с вами ожидает супруга! И они поспешили вниз. В кают-компании между комодом и иллюминатором стоял сиреневый телепорт, и оттуда жалобно смотрела Сашенька.

– Сашенька!

Она протянула полные руки. Остановка «Поликлиника». Поодаль толклись любопытные, заглядывали. Подбежали доченьки, запищали: папа, папа, можно нам к тебе? Нет, миленькие, здесь сильная качка, морская болезнь! Поберегите животики, вот когда приплывём, тогда уж. Витенька, как ты? Пойдём домой, хотя бы на полчасика, покушаешь! Ты так похудел, осунулся! Нет, Сашенька, капитан не может оставить судно. Возьми хотя бы супчика! И она протянула завёрнутую в тёплый платок кастрюлю. Рассольничек! Виктор с мужественным выражением принял кастрюлю, задержав её руки в своих. Приблизили лица: твёрдый морской поцелуй. Прощайте, мои славные, доплыву до берега – приду в увольнение! Береги себя, Витенька! Руки разомкнулись, телепорт погас.

Виктор отдал приказ всем матросам собраться и попробовать рассольника. А рулевому и вперёдсмотрящему он отнёс суп самолично, и подменил каждого на пять минут, чтобы спокойно покушали.

11. Новая родина

Склянки отбили полдень, отбили полдник. Полдничали сладким: йогуртом, мармеладом и маленькими крекерами в форме ромашек. Сытые матросы мерились силой, напруживали мускулы, вращали волосатыми лапами якоря из мартеновской стали. Виктор прохаживался по баку с бокалом портвейна и словарём морских терминов, потом раскурил сигару и лёг на шезлонг рядом с Вероникой. Она улыбнулась, приложила ладонь козырьком, привстала. Скоро приплывём, дядя Витя.

– Земля! Земля!

Виктор ринулся в рубку. Море просветлело, на горизонте неторопливо ширилась длинная зелёная полоса. Он согнал штурмана и сам сел к эхолоту. Чистое, ровное дно, но не торопиться. Средний вперёд! Они входили в тихую полукруглую бухту. Виктор всматривался в берег, у воды кирпично-песчаный, вглубь – густо зеленевший пышными дубами. Это не дубы, дядя Витя, это хлебные деревья. А есть их можно? Конечно, поэтому так и называются. В двух кабельтовых стали на якорь и спустили шлюпку. Матросики гребли, Виктор заряжал браунинг на случай диких леопардов, Вероника опустила руку и вела пальцами по прозрачной воде.

Шлюпка зашуршала по песку и стала. Виктор с плеском спрыгнул, спугнув крабов, и на колких пятках – засидел – заковылял к берегу. С ближних деревьев вспорхнула стайка пёстрых птичек и, беспорядочно крича, скрылась в чаще. Ура, ребятки, твёрдая почва! Наша новая родина! Он прошёл пятнадцать шагов и с силой воткнул древко флага в песок. Бриз подхватил и развернул красно-зелёное полотно. На знамя Стыда и Совести равняйсь! Смирно! Матросики отдали честь, спели гимн и стали собирать каменную горку, чтобы зафиксировать флаг – основу первого форта.

Тем временем Виктор уже ступил на траву и приблизился к хлебному дереву. Вблизи оно вовсе не походило на дуб, скорее уж на каштан с плодами-переростками. Он взялся за гладкий лист, потянул ветку вниз, а Вероника подскочила и схватилась за один из зелёных пупырчатых шаров, размером с её голову. Плод легко сорвался, и она, с трудом удержав его, торжественно протянула добычу Виктору. Подошли шкипер и штурман с ружьями на плечах – они намеревались углубиться в лес и пострелять кроликов или куропаток, но хлебное дерево превозмогло. Они сказали, что лучше всего его жарить. Набрали ещё плодов, вернулись на берег и развели огонь. Матросики уже собрали камни, вахтенные телепортировались с теплохода, боцман, лоцман и юнга приплыли наперегонки, и все вместе расселись вокруг костра широким кольцом. Круглые плоды жарились на углях, как большие картошки, и по вкусу оказались тоже картофельными. Утолив голод, пустили по кругу бутылку хереса, потом ещё одну, а потом до полуночи по очереди травили солёные морские истории.