Олег Зоин - Вчера

На улицах молодые женщины стали покуривать американские сигареты вместо патриотичного «Беломор–канала» и носить облегающие юбки выше колен. Руководящие мужики говорили, что это нехорошо, но пылко смотрели им вслед…

По вечерам пацаны из соседних домов сбивались в стаи и бежали играть в войну в недалекие развалины сгоревших пятиэтажек.

Я очень любил лазить с соседскими ребятами по огромным трофейным бакам для производства пива, высотой с рост взрослого человека или даже больше, выгруженным недавно на территорию между двором Гусаровых и домом Нины Григорьевны на соседней улице Дзержинского. Там впоследствии действительно образовался пивзавод.

Залезть в такой бак, огромный как дом, было непросто. Ещё сложнее было выбраться через люк наружу, хорошо, что люки были невысоко от земли. Мы бегали, перескакивая с бака на бак, прятались друг от друга, бросали камни в баки, когда там сидел кто–нибудь из нас. Надо было иметь сильный характер, чтобы пересидеть в баке такой обстрел камнями, так как металл гудел как колокол.

И, конечно, ежедневный футбол на пыльной улице…

Тому ежедневному футбольному чемпионату отдельное спасибо за ненавязчивый вводный курс английского языка. Корнер, аут, гол, форвард, офф–сайд, пенальти, хав–бэк, рэфэри — все эти волшебные слова впечатались в мозги навсегда!

1946‑й. Живем по ул. Розы Люксембург, 84, снимаем комнату у сестёр Гусаровых. Весной по улице мощные ручьи, запуск корабликов, беготня по лужам.

На углу улицы у соседнего дома, где живет страшный человек «зубной рвач», пацаны постарше играют «в маялку». Это кусочек мохнатой овчины с пришитой тяжестью, например, фрицевской пуговицей от «ихней» шинели, или кусочком свинца. Эту маялку надо как можно выше и дольше подкидывать внутренней стороной ступни. Игра «на вылет». Делаются ставки. Играют охотно также «в железку». Круглой железкой или пятаком кидают в кирпичную стенку, стараясь, чтобы твоя железка отскочила подальше от стены. «огда ты победил и взял кон.

Летом море цветов, всепроникающий запах фиалок. Новые забавы. Толстой проволокой с концом, загнутым в виде латинской буквы «V», катаем по улице любые круги и кольца из металла. Поддетые и поддалкиваемые этим проволочным приспособлением, круги увлекательно катятся по улице.

Месяца два провел на хуторе у дедушки и бабушки. По целым дням лажу по огороду, в меру сил занимаюсь прополкой, ем вишни прямо с ветки. Через день хожу в балочку к ставку, набираю букет разных пахучих цветов и травы, а дома раскидываю по полу в светелке. Приятно пахнет, а с иконы в правом углу, украшенной вышитым бабусей рушником с петухами и мудрыми изречениями, строго смотрит Николай–угодник, очень похожий на всесоюзного старосту Михаила Ивановича Калинина…

Моя разведка давно заметила на соседском огороде (после войны усадьбу, занятую раньше правлением, отдали переселенцам Панасенкам) в зарослях картошки мереживо арбузных лиан. Замечен и небольшой тёмнозеленый кавунчик, благостно нежившийся на солнцепеке. С неделю меня одолевали сомнения, но потом сластолюбие победило совесть и я решился украсть кавунчик. Несколько дней я ползком, считая что незаметен, подползал к кавунчику, но сорвать не решался. Наконец, наступил день позора и я его утащил в заросли нашей кукурузы и разбил. Он оказался едва розовым, но, как всё в детстве, необычайно вкусным. Сосед, конечно, по рву, пропаханному мною в мягкой земле при многократных подползаниях, понял, кто тот зловредный хомячок, но по вековой крестьянской мудрости и доброте никогда не попрекнул. Хотя у него росли две дочки и они тоже ожидали тот кавунчик… Прошло более полувека, но мне до сих пор стыдно при воспоминании об этом злодеянии… Возможно, это чувство стыда и удержало меня во взрослой жизни от разных страшных и позорных дел…

Зимой 47‑го пацаны постарше носились по улицам на коньках. В моде были «дутыши». Когда по улице Карла Либкнехта проезжала редкая грузовая машина, ватага пацанов с длинными проволочными крючьями гроздью цеплялась за задний борт и уносилась на буксире вдаль. Правда, обычно через минуту шофер притормаживал и кидался на пацанов с искренними матюками, отчего они разбегались. Как только у какого–нибудь «благополучного» ребенка заводились новые коньки, их тут же «сдрючивали» буйные «дикие» подростки. Мне поэтому мама коньки так и не купила, возможно, сохранив от мордобоя уличной шпаны.

Сосед Витька Коптин (сын начальника Сталинского райотдела милиции) был большой хулиган и держал в страхе всю улицу. Но ему всё сходило с рук благодаря отцу. Все говорили, что он подонок, но накладно связываться…

Первые послевоенные выборы. Нина Григорьевна, мамин заместитель в бухгалтерии ОРСа судоремзавода, сказала, что «они хотят заменить одних идиотов на других». Я спросил вечером маму, что означают слова Н. Г. Мама очень испугалась, узнав, что я подслушал и запомнил их разговор, и суровым голосом потребовала, чтобы я выкинул эти слова из головы и никому их не говорил.

Вообще, мама была строгая и многое запрещала говорить, хотя не запрещала думать. Однажды я играл с пацанами в футбол, бегали, орали, а затем пацаны постарше присели на развалинах завода Войкова покурить. Прошла молодая женщина, назовем её Таня, наша соседка из следующего двора. Она была красивая и в американской короткой юбке. Кто–то сказал, что она проститутка. Пацаны заржали. Я ещё не знал этого слова и подумал, что про тетю Таню, надо же, всегда говорят хорошее. Придя домой, я радостно крикнул маме с порога, что тётя Таня проститутка. Мама без всякой подготовки врезала мне по уху и сказала, что это слово грязное, оно позорит ту женщину, про которую его говорят, и чтобы я его никогда не смел произносить. Ещё она сказала, что тётя Таня порядочный человек, а на неё наговаривают мужики–пьяницы…

Одна молодая женщина, чтобы просторно жить в тесной квартире, убила свою мать, связав её и залив ей в рот чайник кипятку. Город возмущенно гудел об упавших после войны нравах…

На мой день рождения мама собрала всё общество ОРСа, человек двенадцать. Мне надарили подарков. Начальник ОРСа Михаил Александрович Чудиновский подарил настоящий морской бинокль. Кто–то принёс чёрную бархатную трофейную жилеточку, мама купила новые ботинки и рубашку. Тётя Поля испекла настоящий «наполеон». Стол был завален конфетами и шоколадом. Разумеется, взрослые пили всякие напитки, но я в них тогда не разбирался и потому не запомнил. Однако в итоге мероприятия так объелся шоколадом, что потом лет десять не мог в рот взять ни шоколада, ни шоколадных конфет…