Самсон Агаджанян - Опаленные крылья любви

Наташа тужилась уже больше трех часов, однако все было тщетно. Ребенок оказался на редкость большим и никак не хотел выходить. Медики, к которым прибавились еще одна акушерка и анестезиолог, начали перешептываться между собой, потом ведущая акушерка сказала:

— Хорошо, дадим ей еще десять минут.

Несмотря на боли, до Наташи дошли слова акушерки. Открыв глаза, она посмотрела на врача. Та наклонилась к ней.

— Ваш ребенок перестал продвигаться к выходу. Придется вам помочь.

Она поняла, что означает эта помощь, и тихо прошептала:

— Я хочу увидеть мужа.

— Когда родите, тогда и увидите своего мужа, — спокойно ответила акушерка.

Раздался тревожный звонок. Акушерки разом засуетились.

— Сработал датчик положения плода, — быстро произнесла одна из них. — Ребенок в опасности!

Ведущая акушерка посмотрела на показания прибора.

— У нас есть время для эпидуральной блокады?

— Посмотрим, — отозвалась та.

Ведущая акушерка, поглядывая на монитор, пыталась извлечь ребенка из чрева Наташи, но безуспешно.

— Позовите мужа! — раздался четкий голос Наташи.

Все обернулись к ней. Но взгляд у Наташи был стеклянный, она лежала без признаков жизни. Акушерка наклонилась к ней и, резко повернув голову, посмотрела на врача.

— Она мертва. Спасайте ребенка!

Над умирающим телом наклонилась главная акушерка и стала делать кесарево сечение. Когда извлекли ребенка и раздался тоненький его голосок, все невольно повернули головы в сторону мертвой матери. Юная акушерка, стажерка медучилища, не выдержала и, громко плача, выбежала из палаты.

Умар, обхватив голову руками, ждал, когда ему сообщат о рождении ребенка, но о нем, видимо, забыли. Все сильнее и сильнее его охватывала тревога за судьбу жены. Словно предчувствуя опасность, он вскочил и подошел к дежурной медсестре.

— Прошу вас, сходите, пожалуйста, в родильную палату. Узнайте, как там моя жена.

Та посмотрела на него, хотела сказать, что нет оснований беспокоиться, но, взглянув в его глаза, молча встала, пошла. Через минут десять она вернулась. Села на свое место и, не глядя на него, произнесла:

— Еще не родила. Ждите.

Он пристально посмотрел на нее.

— Вы от меня что-то скрываете.

Та подняла на него глаза. Умар вздрогнул. Он понял, что с Наташей случилось непоправимое. «Нет!» — тихо произнес он и стремительно побежал в родильную палату. Возле палаты он остановился, страшась войти и увидеть…

Дверь открылась, вышла врач. Увидев перед собой генерала, она опешила, потом взяла его под руку.

— Пойдемте ко мне в кабинет, нам надо поговорить.

Умар безропотно последовал за ней. В кабинете врач взяла со стола графин с водой, налила в стакан, выпила. Умар увидел мелкое дрожание стакана в ее руке и, не дожидаясь, когда она заговорит, спросил:

— Она жива?

Та, стараясь не смотреть на него, произнесла:

— У вас сын. Такого богатыря за свои тридцать лет работы я еще не видела. Вес…

— Она жива? — не слушая ее, резко спросил он.

Врач, стараясь не смотреть на него, тихо ответила:

— К сожалению, мы не смогли спасти ее. Она умерла при родах.

Умар, не дослушав ее, выскочил из кабинета и побежал в родильную палату. Наташа лежала неподвижно, покрытая простынею. Он подбежал к ней, приподнял ее голову, позвал:

— Наташа…

Старшая акушерка посмотрела на своих помощниц, кивком головы приказала всем выйти. Она подставила Умару стул, посадила, а сама отошла к окну.

Министр обороны, узнав о смерти Наташи, первое время не мог поверить в это.

— Я очень любил и уважал вашу жену. Нет слов, чтобы выразить мою скорбь. Как сын?

— Не знаю. Я его еще не видел.

— Где будешь ее хоронить?

— В Москве.

— Я поставлю задачу полковнику Рустамову. Он займется похоронами. Сегодня подпишу приказ об оказании материальной помощи.

— Спасибо, товарищ генерал-полковник. Деньги у меня есть.

— Ничего, лишний рубль в кармане не помешает.

Минут через десять в кабинет к Умару зашел Рустамов.

— Старший мой брат, я искренне разделяю твое горе…

Они помолчали. Рустамов достал записную книжку.

— Умар Анварович, мне нужны адреса людей, которых вы будете приглашать на похороны Натальи Дмитриевны.

Некоторое время Умар, сосредоточенно думая, смотрел в окно. Потом повернулся к Рустамову.

— Я тебе из дома позвоню, кого надо оповестить. Ты в курсе, что Наташу повезу хоронить в Москву?

— Да, я в курсе. Байбагулов мне поставил задачу. Цинковый гроб будет готов к вечеру. Билеты на самолет уже заказаны.

Умар достал из кармана пачку денег, положил перед ним. Тот отодвинул ее от себя.

— Денег у меня достаточно. Байбагулов выделил и еще все управление скинулось.

— Возьми на всякий случай, пригодятся. Москва — это тебе не Ташкент.

Он сидел в грузовом отсеке самолета рядом с цинковым гробом. Из окошечка гроба было видно лицо Наташи. С того момента, когда она умерла, прошло три дня. Ему казалось, что это долгий и тяжелый сон, что скоро он закончится и вновь раздастся ее голос. Но сон не кончался. Рукой проведя по стеклу, он тихо позвал:

— Наташа…

Умар прикрыл глаза и, словно наяву, увидел себя, сидевшего так же, как и сейчас, в отсеке грузового самолета, возле двух цинковых гробов, в которых лежали Володя и Андрей, когда он сопровождал их из Афганистана. Неожиданно он понял, почему после того, как он рассказал ей, как они погибли на самом деле, она спокойно говорила о своей смерти. Она видела в своей смерти искупление вины перед погибшими мужем и сыном. Она рвалась к ним. В мыслях произнеся слово «муж», Умар вздрогнул. Ему стало стыдно, что он у мертвого друга отнял его жену и стал ее мужем.

Во Внуковском аэропорту их уже ждали. К Умару подошел высокий худощавый мужчина средних лет, представился:

— Я родственник Натальи Дмитриевны, сын покойного маршала Чеботарева, Евгений Константинович. Наташа звала меня просто Женя.

— Умар Анварович.

— Мне Наташа говорила о вас. Примите от нашей семьи искренние соболезнования.

Умар молча кивнул и повернулся к самолету, откуда несколько гражданских парней выносили цинковый гроб. Они понесли его к микроавтобусу.

— Умар Анварович, я думаю, вы не будете возражать, если мы поедем прямо на кладбище. Там все подготовлено, и все приглашенные там.

Умар не возражал. Через два часа они приехали на кладбище. Умар выходил из машины под взглядами незнакомых людей. Могила для Наташи была вырыта в той же ограде, где покоились тела мужа и сына. Похороны проходили, как во сне. Умар стоял с каменным выражением лица и молча смотрел на все происходящее.

После похорон, когда люди стали садиться в машины, к Умару подошел Чеботарев.

— Умар Анварович, сейчас мы поедем в кафе, где будем поминать Наталью Дмитриевну. У меня к вам один вопрос. Вы сколько дней будете в Москве?