Георгий Бурцев - Следствие… Том 1

— Это кто здесь хирург? — спросила Валентина.

— А это мой папаша, — ответил парень. — Меня-то зовут Аркадий Валентинович. Как моего деда. Он тоже хирург.

— А что такое — пластический?

— Исправляет дефекты лица и тела.

— Пластические операции?

— Да.

— Класс. Будем знать, куда обращаться.

— Так, ну время терять не будем. Вот альбом. Выбирайте, что будем исполнять, где и на чём.

— Значит так. Мне вот эту цветную на крестец. Эту на шею. А эту на плечо.

— Хорошо. Принято. Только здесь придётся внести поправку. Ведь вы же не авиабригада, и не спецназ, а… как вас? Что у вас за команда?

— Особый специализированный военный учебный центр Уральского военного округа. Курс военных переводчиков и корреспондентов.

— Круто. Понял. Так и записываю. Становитесь сюда. Это надо снять. Это тоже расстегните. А это приспустить. Больно?

— Терпимо.

— Молодец. Такая профессия по плечу только героической личности. Родители тоже военные?

— Батя, по словам матери, был военным.

— А мать? Медик?

— В торговле. Завмаг.

— Наверное, на территории военного городка или воинской части?

— Да. А как ты догадался?

— Ну, это не трудно, если отец был военным, а сейчас его нет. В школе, наверное, хорошо училась?

— Нормально. На четвёрки. Спортом увлекалась.

— Баскетболом?

— Да всем понемногу и даже карате.

— Угу. Может, обезболивающее сделать?

— Не надо. Вытерплю.

— Братья, сёстры есть?

— Сестра малая есть. От другого отца.

— Школьница?

— Да. Заканчивает.

— Ну, вот и мы закончили. Одевайся. Немного превысили лимит времени. Сорок две минуты.

— Сколько с меня? — спросила Чаркина.

— Полторы, — ответил он.

Она достала полторы сотни и протянула ему.

— Полторы тысячи, — улыбнулся он.

— Сколько?

— Вообще-то, три тысячи. Но со скидкой — полторы.

— Ты чо? У меня таких денег нет.

— Ладно. Подождём. Я вижу. Ты порядочная девушка. А что у тебя с собой?

— У меня всего с собой восемьсот.

— Ладно. Давай. Согласись, что это немного за сохранение врачебной и государственной тайны.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты же учишься в секретном военном центре. А ляпаешь языком, где попало. Ты же совершенно не знаешь меня. А вдруг я агент?

— Какой агент? Шпион что ли? Ты? Да, ладно, не чуди.

— Квитанцию получи, — он пощёлкал на клавиатуре компьютера, выхватил из принтера лист бумаги, сложил его вдвое и протянул ей.

Она взяла его, глянула на цифры, смяла, и только тут увидела какое-то изображение. Тотчас расправила лист и оторопела. На цветном фото она увидела своё собственное улыбающееся лицо, голые плечи, дальше просматривался оголённый зад, и всё это на фоне этого улыбающегося золотозубого типа.

— Зачем ты это сделал? — пролепетала она.

— На долгую и добрую память. Сказочная композиция, не правда ли? Ну, да ты не тужи. Если надумаешь всё это вывести — обращайся. Мой папаша вернёт тебе непорочность за полцены.

— За сколько? Тысяч за пятнадцать или двадцать?

— За штуку. Евро. А если будешь нашей клиенткой, то получишь целый пакет скидок. И крупный бонус.

— А зачем мне быть твоей клиенткой?

— Ну, если подошлёшь к нам пару батальонов. Или хотя бы две-три роты. Так… Ладно… Всё. Давай, спеши, а то твои подружки заждались. Держи полтинник на мороженое и сотню рекламок. Там раздашь среди своих.

Чаркина вышла во двор.

— Ты чего так долго. Обещал за полчаса, а прошёл час.

— Да я вместо одной, аж три сделала.

— Покажи! — попросила Кулешова.

— В казарме покажу!

— Покажи! Может, я сейчас тоже пойду, — настаивала Кулешова.

— Ладно. Девки, прикройте.

Девушки окружили Чаркину плотным кольцом. Она задрала юбку и показала расписанный зад.

— Ну как? — спросила она, поправляя форму.

— Круто! — ответила Кулешова.

— Полный отпад! — восхитилась Чеснокова.

— Девчонки, подождите меня здесь. Какая квартира? — спросила Кулешова.

— Седьмой этаж направо. Ну, что может, скинемся на мороженое?

— Эй, малый! Подь сюда! Кстати, а для кого это Кулешова решила приукраситься? Если она тоже на майора Коркина положила глаз — убью сучку! Я первая его забила. Всех предупреждаю. Кто будет ему глазки строить — урою!

Подошёл с мороженым подросток.

— Молодец, хороший мальчик.

Вышла Кулешова.

— Девчонки, кто разменяет мне пятьсот рублей, тому ничего не будет.

Колтунова открыла кошелёк и протянула ей пять сотенных купюр.

— Держи.

— Может, тоже пойдёшь? — спросила её Кулешова.

— Я подумаю. Может, Люба? — Колтунова спросила Звонарёву. Анжела легко толкнула её локтем, и та поправилась. — Люда, ты не хочешь?

— Нет, нет. Спасибо. Я потом. Подожду, когда подорожает, — ответила Люба.

Иван Семёнович вошёл в квартиру и, снимая генеральскую шинель, сказал жене:

— Представляешь, я весь как на ножах, а наш министр подзывает меня сегодня и говорит: успокойся, с твоей Любой всё в порядке. Не понимаю, какой покой и порядок, если она в незапланированном Париже да ещё молчит. Нет, я схожу-таки в ФСБ и выясню у Будина, что это за порядок такой. Где она? Что она там делает?

— Да чего ходить? Позвони, да и всё.

— Ты думаешь? Можно и позвонить.

Он взял телефонный справочник. Полистал его. Придвинул телефон. Снял трубку и набрал номер.

— Это ФСБ? Дежурный? Ага. Здравствуйте! Это генерал Колокольцев. С кем бы мне поговорить о моей дочери? Да, в Париже она. Двадцать три года ей. Поехала в Дубровник. Оттуда вылетела в Париж с каким-то французом. И застряла. Я имел сегодня разговор с нашим министром обороны по этому поводу. Так он сказал мне буквально следующее: успокойся, с твоей дочерью всё в порядке. Но это как-то меня не очень успокоило. Вот поэтому я и звоню вам. Судя по всему, у вас о ней многое известно. Кто мог бы мне прояснить ситуацию? Мне? Вечером. Хорошо. — Он аккуратно опустил трубку на аппарат. — Ну вот, видишь, позвонил. Сказали ждать.

А в учебном центре шло очередное занятие.

— Сегодняшнее занятие мы посвятим очень важной теме. Двадцать три с половиной века назад древнегреческий философ Сократ сказал: познай себя. Без попытки и способности это сделать вряд ли возможно узнать и другого человека, создать его психологический портрет. Не познав себя глубоко, невозможно оценить себя адекватно, объективно, в полной мере. Вне адекватной самооценки слабо Супер-Эго. Доминируют Ид и Эго. В этих условиях наше сознание заужено. А без всего этого вы не сможете сделать полноценную карьеру. Редко встретите человека, удовлетворённого своими достижениями и своим положением. Чаще же всего, кажется, что нас недооценили. Счастлив по жизни тот, кто оценивает себя адекватно. У него самые адекватные претензии. У него есть семья и дети, любимая работа.