Галина Лифшиц - До свадьбы доживет

– Да, – подтвердил мальчик, – Вдруг у предков возникла такая дикая идея насчет Суворовского. Никогда об этом речь не шла, а тут вдруг Суворовское – и точка. Но, может, в чем-то они правы. Там отличная подготовка, поступлю потом легко.

– А мы? – тревожилась девочка.

– Ну, это к Суворовскому не имеет никакого отношения. Мы были, мы есть, мы будем. Только встречаться сможем пореже. Но я смогу звонить, писать. Выдержим!

– Выдержим! – соглашалась девочка. И улыбалась, чтобы не заплакать.

Он поступил в это свое Суворовское. Писал, звонил. Она тосковала, паниковала, потом привыкла. Ей, чтобы выжить в разлуке, надо было отдалиться. Иначе она бы просто не смогла дальше жить. Они были вроде бы вместе, но – какое там! Разлука – палач беспощадный, хотя порой убивает нежно и незаметно. Школа осталась позади. Тина поступила в МГУ. Сенечку родители убедили поступать в Военно-медицинскую академию. Значит, дорога его лежала в Питер. Она на первых порах даже приезжала к нему на выходные, но в сердце ее крепла и ширилась обида: неужели и дальше он будет делать только то, что папа-мама велят? Вернее, конечно, только мама, явно поставившая цель разлучить их навеки. Потом она закрутилась в круговороте студенческой жизни, ездить в Питер перестала, не всегда отвечала на письма своего прекрасного принца. И наступило молчание. Так бывает с первой любовью: она засыпает, не разбив сердце любящего, не причинив непоправимого вреда. Была – и нет. Прекрасные воспоминания отходят на задний план, жизнь увлекает к другим горизонтам. С Тиной так и произошло. Она встречалась с однокурсником, потом появился Юра, она вышла замуж. Двери за детством закрылись навсегда.

И вот сейчас, спустя столько лет – целую жизнь спустя, она окликает в магазине чужого юношу, приняв его за свою первую любовь. Столько лен не вспоминала – и вдруг явилась тень. Зачем? Чтобы упрекнуть или ткнуть носом: вот тебе за то, что не того выбрала, что не дождалась своего настоящего!

Тина разозлилась на себя за эти мысли, а потом сердито решила, что раз Юра нашел свой «невидимый град», то почему бы и ей теперь не заняться подобными поисками? Что она теряет в конце концов? Конечно, Сенечка женат. Родителей, разумеется, нет уже на белом свете. Во всяком случае про отца она точно знала, что он умер: всюду публиковали некрологи. Да и было это давно, Лушка еще в пятый класс ходила. А у Сенечки наверняка куча детей (он всегда говорил, что хочет много детей, потому что одному расти грустно). Жена наверное красавица. Мальчишки якобы выбирают в жены подобие собственной матери. Нашел такую же стройную королеву и носится с ней, как его папаша носился с собственной павой.

Несмотря на эти разумные мысли, Тина залезла в фейсбук и набрала в поиске имя и фамилию своей первой любви. И тут же, в первой строке, появился он! Почти совершенно не изменившийся Сенечка – худое лицо, огромные добрые глаза, челка, как тогда, в юности.

– Меня-то он не узнает, – сказала себе Тина, но, не раздумывая больше, послала Семену запрос о добавлении в друзья и написала сообщение: «Привет, ыцай! Я тебя нашла. Красносельцева.»

Потом она взяла Клаву и пошла с ней гулять по бульварам. Они гуляли долго-долго, несколько часов. У Тины уже ноги отнимались, когда они возвращались домой. Зато не пришлось дома ждать ответного письма от «ыцая». Тина боялась надеяться зря. Ей почему-то было очень важно, чтобы Сенечка ответил, и она опасалась очередного разочарования: вдруг у него правда куча детей, клуша-жена, отслеживающая каждый его шаг, а тут она лезет – незваная гостья из прошлого.

Она долго мыла Клаве лапы в ванной, потом готовила какой-то немыслимый гурманский ужин для Лушки, которая неизвестно еще – придет ли домой поесть или отправится со своим парнем на свидание. Тине заставляла себя тянуть время изо всех сил, высчитывая при этом, на работе ли он, где именно живет (вся информация его была скрыта от посторонних)…

– Да зачем он мне, в конце-то концов? – прикрикнула на себя Тина и полезла в фейсбук.

Сердце ее бешено забилось: ее ждало сообщение от Сенечки. И извещение о том, что он принял ее предложение дружбы.

«Мой долгожданный ыцай! Привет! Я несказанно рад тому, что ты нашлась. Тина Ливанова – кто бы мог подумать! Я искал Валю Красносельцеву во всех социальных сетях, а ты – вот она. Забыл совсем, как ты заставляла меня называть себя новым именем Тина. А я так любил то, детское твое имя, что память не сохранила это новшество. Что ты? Как ты? Хотелось бы тебя увидеть и обо всем поговорить, если это возможно. Я в Москве. Живу в родительской квартире на метро „Аэропорт“. Давай договариваться о встрече. ЗЫ: Я тебя сразу узнал, несмотря на другую прическу, ыцай!»

Тина читала письмо, наполняясь давно забытым счастьем. Сенечка – все тот же – говорил с ней. Никуда ничего не делось: ни нежность, ни доброта, ни притяжение. Как же так? Зачем были эти десятилетия без него?

– Не смей радоваться! – приказала она себе, – Забудь. Так не бывает.

– Давай встречаться, – написала она ответное сообщение, – Я все там же, на Кудринской. Где и когда?

– Я могу хоть сейчас, – последовал немедленный ответ.

Был вечер, время, когда семьи собираются за ужином. Но это если есть семьи. Значит – что? Значит – ничего. Просто он может сегодня встретиться. И хочет ее повидать. Какие еще могут быть вопросы?

– Я тоже могу, – написала Тина.

– Тогда через полчаса я за тобой заеду и повезу тебя в одно милое местечко. Выходи ровно через полчаса.

– Ты уверен? А пробки?

– Пробки. Да. Оставь свой номер, буду подъезжать, дам знать.

Тина настукала номер. В ответ он прислал ей свой.

– Жду, – написала Тина.

– И я жду. Еду, – возвестил рыцарь.

Тина собралась, как солдат по тревоге, за пару минут. Посмотрела на себя в зеркало, порадовалась лицу и прически, привычно подумала, что надо худеть, но за полчаса все равно не успеет, и села ждать Сенечкиного звонка. Как всегда в таких случаях, телефон принялся звонить, не умолкая. Сначала Лушка сообщила, что не придет к ужину. И вообще не придет. Завтра заявится. Завтра – точно.

Потом позвонила Лизка и велела приходить ужинать, потому что у Васьки при виде крестной поднимается настроение и она начинает есть. Пришлось ответить, что ужинать она заявится завтра, потому что… Потому что не сегодня. И все. Сегодня никак.

– Красносельцева?! – с намеком воскликнула Лизка.

– Красносельцева, – утвердительно ответила Тина.

– Ну, давай, давай, потом расскажешь, – напутствовала ничего не понимающая подруга, обладающая редким чутьем.

– Нечего рассказывать, Лиз, – закруглилась Тина.

Она ждала звонка, как они все не понимают! С ума посходили!