Петер Штамм - Ночь светла

После аварии в бульварной прессе появилась ее фотография в больнице. Отец вытащил из портфеля газету, продемонстрировал Джиллиан. Совершенно неизвестно, откуда взялась эта нечеткая фотография – наверное, ее сделал кто-то из больничного персонала и продал в газету. Джиллиан на снимке выглядела абсолютно неузнаваемой – вероятно, снимали с мобильного телефона и при плохом освещении. Под фотографией краткое сообщение: несчастный случай с трагическим исходом, и так далее. Читать этот текст она не стала. Зато пригляделась к другой фотографии: они с Маттиасом на какой-то вечеринке, ее улыбка кажется искусственной, а она сама – старше, чем на самом деле.

– А мне-то какое дело? – сказала она. – Это кто угодно может быть.

Вернула отцу газету, тот спрятал ее в портфель. Джиллиан думала, он сейчас начнет ее упрекать: вот, мол, получила. Но он сказал только, что обратился с жалобой в администрацию клиники и позвонил в редакцию газеты. Он даже посоветовался со своим адвокатом, но тот лишь рукой махнул. Речь, мол, идет о публичной персоне, а в таком случае трудно доказать нарушение прав личности. Кто имеет счастье общаться с журналистами, тот пусть не удивляется, когда они интересуются его несчастьем.

– Так когда ты выходишь на работу? – повторил отец.

– С этим покончено, – заявила Джиллиан. – Можешь больше не злиться. Я не вернусь в редакцию: я не хочу, чтобы они там мне сочувствовали.

А не хотела она писать тексты для Маи, которая благодаря ее несчастью получила теперь шанс работать не за письменным столом, а в кадре.

– Чем же ты займешься? – спросил отец, и по его интонации она не разобрала, радуется он или беспокоится.

– Пока сама не знаю, – ответила Джиллиан. – Что-нибудь да найдется.

– Не хочешь съездить в горы? Мы там только до воскресенья, а потом дом свободен.

Оба они обошли молчанием тот факт, что Джиллиан и Маттиас именно следующую неделю планировали провести в горах вместе.

На втором этаже больницы располагалось родильное отделение. В лифте висел список детишек, появившихся на свет за последние дни. Джиллиан, покупая в киоске на первом этаже сигареты или газету, видела, как молодые родители толкутся в холле со своими новорожденными. Вид они все имели потерянный и как будто ждали, чтобы хоть кто-нибудь похвалил их младенчика. За их улыбками Джиллиан читала страх перед уродливым созданием, которое отныне им принадлежит и за которое они несут ответственность, понятия не имея, зачем это нужно. Джиллиан заметила также, что молодые родители стараются не встречаться с ней взглядом.

Солнечный зимний денек, холодный воздух, ветер гонит по небу редкие облака. Джиллиан курит на балконе своей палаты, закутавшись в шерстяной плед. С балкона открывается вид на город внизу, на озеро. Джиллиан озябла, закурила вторую сигарету. Курить запрещалось на всей территории больницы, поэтому одна из медицинских сестер, проходя под окнами и заметив ее, сделала возмущенное лицо и помахала рукой у себя перед носом. Джиллиан сделала вид, будто не поняла. Из здания больницы вышла молодая пара. Мужчина неловко держал ребенка на руках, женщина с ним под руку ступала неуверенно и не выглядела особенно счастливой. «Я – вдова». Слово было найдено, и оно повергло Джиллиан в шок больше, чем собственное увечье, чем смерть Маттиаса, чем все остальное.

Солнце, показавшись из-за облака, на миг ослепило ее, и она сделала шаг назад. В палату к ней заглянул врач, чтобы попрощаться. Велел некоторое время избегать солнечных лучей, запретил в первые дни мочить лицо водой, а кроме того, заниматься спортом и вообще подвергать себя нагрузкам. В остальном ей разрешалось делать что угодно. Врач пожал Джиллиан руку и сказал, что ему пора и они увидятся через пять месяцев. Джиллиан взглянула на часы. Начало третьего. Собрала сумку, вышла в коридор. Быстро попрощалась со всеми сестрами. Почему-то ей не хотелось покидать больницу через главный вход. В конце коридора была лестница, ведущая в отделение неотложной помощи, а там запасной выход. Джиллиан вызвала такси. Пока ждала машину, обдумывала, куда бы ей направиться. Никого из друзей она видеть не хотела, вообще не хотела встречаться с теми, кого знала раньше и кто стал бы сравнивать ее новое лицо с прежним. Такси наконец подкатило к зданию, она нацепила темные очки и чуть ли не бегом пробежала несколько метров до машины.

Из дома она позвонила в полицейский участок и попросила к телефону Мануэлу Бауэр. Той не было на месте, но дежурный записал номер Джиллиан и пообещал, что коллега Бауэр обязательно с ней свяжется. Телефонный звонок раздался через три часа, когда Джиллиан уже чуть не плакала.

– Чем могу помочь?

Джиллиан, чуть помедлив, заговорила:

– Мой муж в аварии не виноват. Вести машину должна была я. Но потом я выпила лишнего и не смогла…

– Это вы мне уже рассказывали, – заметила сотрудница полиции.

– Он не виноват! – повторила Джиллиан и невольно расплакалась.

– Он не должен был садиться за руль, – деловым тоном сообщила сотрудница Бауэр. – Кажется, вам все-таки нужна психологическая поддержка. Хотите, я еще раз продиктую вам телефон центра помощи жертвам преступлений?

– Я – не жертва.

С этими словами Джиллиан положила трубку.

Она позвонила матери Маттиаса и тоже все рассказала, но и та не хотела ничего слышать о вине Джиллиан. Потому что нет смысла искать виноватого, ведь гибель Маттиаса свершилась по воле Божьей. Разговор этот длился не дольше, чем предыдущий.

Все последующие дни Джиллиан, перебирая в памяти события новогодней ночи, размышляла о том, как могла бы предотвратить несчастье. Надо было настоять, чтобы они остались у Дагмар, не надо было садиться в машину, ни за что нельзя было разрешать Хуберту фотографировать ее нагишом.

В воскресенье рано утром она позвонила родителям; те еще находились в горах. К телефону подошел отец. Джиллиан стала расспрашивать, где именно произошла авария. Кто-то из отцовской мастерской эвакуировал разбитую машину, и она хочет знать точно, где это место. Еще она сказала, что с удовольствием принимает предложение поехать в горы и пожить в их доме. Отец, в свою очередь, рассказал, что они уедут только к вечеру, что погода прекрасная и они напоследок еще раз собираются на лыжню.

– Ты сегодня приедешь? Хорошо бы мы тут встретились.

– Нет, не успею, – сказала Джиллиан.

– Ну, ладно. Ты знаешь, где ключ.

Весь воскресный день она посвятила разборке вещей и паковке чемодана, хотя и сама не знала, как долго пробудет в горах. А в понедельник с утра отправилась на место аварии. Поставила машину на лесной дороге метров на сто дальше и пешком пошла назад. На обочине она заметила увядший букет цветов и огарок кладбищенской свечки – единственное напоминание о том, что здесь произошло. Час спустя, заехав на бензоколонку заправиться, она выбросила букет вместе со свечкой в большой мусорный бак, который украшало написанное на четырех языках слово СПАСИБО.