Ирина Аффи - Минск – Бейрут – неизвестность

– Ты неправа! Ничего не было! Инна, так нельзя, мне дорога моя семья, я не хочу вас потерять!

– Имад, у тебя сын подросток, очень интересный, умный мальчик, который может увлечь беседой на час. У тебя нежная маленькая дочь, просто ангел, жена, с которой ты не знал проблем, уютный дом. Из всей этой сокровищницы, ты выбрал своё одиночество, высосанное из пальца, и носился с ним, как с писаной торбой. А там, где твоё сокровище, там и твоё сердце. Оно не с нами. Дальше будет только хуже. Теперь вам никто не будет мешать.

– Да что ты там будешь делать?! Одна, с двумя детьми?!

– Жить.

– Инна, не дури! Давай успокоимся!

– Всё, это вопрос решённый. Моим детям нужна здоровая и психически нормальная мать, раз уж отец выбрал одиночество. А тут я свихнусь окончательно.

Она пошла в комнату. Упала на кровать и с чувством невероятного облегчения, дотянувшись до телефона, набрала номер отца.

– Конечно, приезжай! Жду тебя! – сказал он дочери, выслушав её скомканный рассказ и сразу же перенабрал Ахмеду.

– Что случилось у детей? Почему Инна уезжает?

Ошарашенный Ахмед, конечно же, сразу позвонил Анжеле. Но та была настолько убита всем происходящим, что сказала только:

– Приезжай, может, ты поможешь.

– Анжела, я в отношениях, как слон в посудной лавке. Я всё испорчу.

– Да нечего тут уже портить. Хуже уже не будет.

Ахмед приехал в тот же вечер. Долго говорил с Имадом, пока Инна поковала чемоданы и ездила заказывать билеты. Потом пытался поговорить с ней. Но она, осунувшаяся, высохшая и постоянно курящая, попросила его не мучать её, тем более что всем всё известно и ничего нового она не скажет. Она была вежлива, относительно спокойна, но настолько слаба, что было невозможно давить на неё. Никита, которому сказали, что они едут в отпуск к дедушке Георгию, всё понимал и очень переживал. Имад, резко попрощавшись с любовью к одиночеству, старался успокоить его, убеждая, что это, и правда, всего лишь отпуск, и забирал у всех Настю, пытаясь как можно дольше подержать её на руках до отъезда.

Его телефон всё время беспокойно сигналил одиночными гудками или звуками, обозначавшими смс-сообщение. Никита нервно озирался на него, не решаясь посмотреть. Имад, заметив его болезненную реакцию, взял трубку, вышел и долго на повышенных тонах с кем-то разговаривал. Зашёл обратно и нервно бросил телефон на стол. Звонки участились, и он выключил его вообще.

Анжела, накапав себе «корвалол», оставшийся от Ниночкиного приезда в домашней аптечке, пыталась накормить детей и приготовить что-либо на ужин для взрослых. Эта катавасия прекратилась часам к одиннадцати вечера, когда уставшие и как будто избитые, они уселись на веранде за накрытым столом.

– А что, в этом доме к ужину ничего не подают? – стараясь быть бодрым, спросил Ахмед.

– А и правда, давайте-ка вина выпьем.

Анжела достала прекрасное белое вино, которое могло скрасить вкус неудавшегося от нервозности ужина.

– Дети, ну нельзя же так! Три дня назад мы были у вас в гостях, и всё было нормально. А сегодня вы разъезжаетесь. – хотел было завести важный разговор Ахмед, но никто не поддержал его ответом.

– Значит так! – продолжил он настойчиво. – Я пока что являюсь главой семьи! И думаю, что мы с матерью заслуживаем уважения и вашего внимания! Так вот, глядя на весь этот сумасшедший дом, я хочу вам сказать, несмотря на то что вы взрослые, я таких дураков ещё не видел.

– Ахмед! – испугалась такого грозного начала Анжела.

– Ты меня сама позвала? Вот теперь не мешай! – ещё более повысив тон, продолжил Ахмед. – Один страдает, мучается от одиночества. Знаешь, как это называется? С жиру бесишься! Вторая обиделась, собралась, хвостом махнула и уезжает! Тяжело ей! И не обижайся, ты мне как дочь, будешь слушать! Вещи собирает, концерты устраивает.

Это не было похоже на разговор с целью примирения, слон в посудной лавке пошёл в разнос.

– Вы детей своих видите?! Никита с какими глазами ходит? Да у него сердце разрывается, он, что думаете, не понимает ничего? Или вы котят завели, а не детей нарожали? Конечно, если мама обиделась, то и страну поменяем, школы и друзей всех побросаем, и без отца оставим, только бы маме был душевный комфорт! А ты, дорогой, когда у Никиты в школе был? Какой отдых на лето ему и жене, уставшей после родов, придумал? Голова свободна, вот дурь и лезет, бесстыдник! Да совести у вас нет у обоих. Бог вам подарил прекрасных и здоровых детей, счастье! Нет! Вам неймется, вы им своими руками жизнь испортить решили?! И ещё смеете говорить, что это всё ради них! А если что с ними пойдёт не так дальше, когда разъедетесь и они скажут, вот если бы папа был, он бы помог! И спросит маму, а чего вы разошлись? Он пил? Бил? Есть было нечего, домой не приходил, семью другую завёл? Что ответишь, Инна, а? Потому что папа любезничал с секретаршей и этим понизил мою самооценку?! Научились этому словоблудию, а ответственности, любви к детям никакой!

Он сел, весь красный и вспотевший от этой эмоциональной речи, чувствуя, что если не успокоится, то с ним случится удар. Анжела, беспокоясь о его состоянии, налила в стакан холодной воды. Инна сидела, поджав ноги и опустив на них голову на одном конце стола, Имад, облокотившись о колени, на другом. Никто не проронил ни слова. Ахмед продолжил:

– Мне жалко, что я не забрал у вас все деньги и не заставил подниматься самих! Было бы больше забот и меньше времени на всякую дурь. Люди больных детей поднимают, стариков содержат, на еде экономят, чтобы школы оплатить и радуются маленьким удачам, Бога благодарят! – продолжал он уже тихим спокойным голосом. – А вы?! Не стыдно?

Инна заплакала.

– Нечего плакать. Если сами не можете разобраться, мы разберёмся! Значит так, я не позволю внукам жизнь ломать, и нечего тебе уезжать! Это твой дом, дом твоих детей! Вот и не порти им детство. А не можете вместе жить, значит, ты, донжуан, из дома уйдёшь и поедешь со мной, а не жена с детьми! Понятно всем?! И Георгию позвоню, никто встречать не будет! Принеси мне билеты, я завтра сдам!

Инна получила вторую отрезвляющую пощечину сегодня. Наверное, бабушка Аревик поняла, что одной недостаточно и устроила «на бис». Ей и правда стало стыдно, за всё, что сегодня происходило. Какое-то показательное выступление задетого самолюбия. Она тихо вышла с веранды и вернулась через несколько минут, держа в руках билеты.

– Вот. – протянула она их свёкру. – Спасибо. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, дочка. – сказал Ахмед. – Отдохни, утро вечера мудренее.

Инна вышла и наткнулась на Никиту в пижаме, на цыпочках возвращающегося в комнату.

– Подслушивать нехорошо. Зашёл бы и слушал. – сделала она ему замечание больше по привычке.

– Мам, мы не поедем? – спросил он с тревогой.