Крас Алин - Проклятое Пророчество. Книга третья.

* * *

Моя жизнь в Эльгноморе за несколько дней вошла в размеренную колею. Утром душ, а потом завтрак у Орестонэля. Затем мы вместе обходим те территории, где сейчас шла особенно интенсивная работа. Там, в трудных случаях, я старалась помочь в чем-то магией, в чем-то советом. Когда наступало время сиесты и здесь, на пока голом берегу было особенно жарко, вся жизнь замирала. И я скрывалась в доме. Садилась за кухонный стол и вносила кое-какие поправки в свой архитектурный проект города. После сиесты - тренировка с Орестонэлем на поляне, которую он присмотрел в ближайшем лесу подальше от чужих глаз и ушей. Вернувшись в дом - душ. А потом, не теряя времени, с одним из эльфов, обладающим Даром Земли я, используя свой Дар Природы, занималась озеленением Орочей улицы, которая была уже полностью застроена. К закату Красного солнца я заканчивала эту работу и начинала готовить ужин, не смотря на протесты Орестонэля, настаивавшего, чтобы этим занимался он. Ну, честно говоря, фактически он и готовил, под предлогом помощи мне. После ужина - душ и спать. Огорчала невозможность привычно что-нибудь почитать перед сном, книг здесь ни у кого не было.

В один из дней, пришел торговый караван из пяти карет со всевозможными товарами для продажи: кое-каким оружием, лиофилизированными продуктами, посудой, постельными принадлежностями, зельями, элексирами, моющими средствами, одеждой и обувью. С этим караваном прибыл и представитель Казначея, с мешком денег для оплаты производимых работ.

Как и все я получила причитающуюся мне сумму денег. Мы с Орестонэлем обрадовались, что можем, наконец, приобрести хоть что-то из необходимого, учитывая наше, мягко говоря, скудное имущество.

Для себя я нашла мало чего подходящего, но воспользовалась возможностью сделать заказ на следующий раз, написав немаленький список желаемого.

Это шумное и суетливое событие, заставило нас с Орестонэлем начать тренировку позже обычного. Во время имитации одного из нападений, он повалил меня на землю, на спину. Я не смогла вывернуться, и он, придавив меня своим телом к земле, прижался губами к моим губам. Я, как это было уже не раз отработано в подобной ситуации, позволила протолкнуть мне в рот его язык и вцепилась в него зубами чуть-чуть сжав, обозначая, таким образом, как минимум болевой укус до крови, а как максимум откушенный язык.

Когда такое иногда случалось во время предыдущих тренировок, Орестонэль тут же отпуска меня. Но не в это раз. Он превратил это действие в настоящий поцелуй, нежно погладив кончиком своего языка мой. От неожиданности я широко распахнула глаза и выпустила из плена своих зубов его язык. В тот же миг его губы и язык стали настойчивыми, властными, жаркими, страстными.

Первый момент заторможенного удивления сменился паникой и непониманием, что же мне делать? Потом пришла мысль - почему бы и нет? Я сама, уже не один раз, думала о другом мужчине. Так пусть это будет Орестонэль, к которому я искренне привязана и которому абсолютно доверяю, он никогда не обидит меня.

Напряжение, сковавшее мое тело, ушло, я расслабилась, позволяя ему продолжить начатое. Он сразу же почувствовал это мое безмолвное согласие и, целуя шею, чуть сдавил ладонями мою грудь, потеребив большими пальцами, через одежду, мои соски. Это было приятно и возбуждающе. Когда он стал раздевать меня и себя, я постаралась ему помочь. Раздев, он положил меня на нашу сброшенную одежду. Его губы ласкали мои губы, глаза, нос, ухо. Грубоватые ладони осторожно скользили по телу. Тесно прижав меня к себе, он вначале заставил почувствовать его желание, а потом проникнул в меня. Опираясь на локти, и размеренно двигаясь в уже знакомом мне ритме, он зашептал:

- Девочка моя... любимая... желанная... единственная...

Почему-то в этот раз мое сознание не желало отключаться. Я контролировала происходящее. Слышала и понимала, что он мне говорит, не сомневалась в нем, в его чувствах, в его словах, уверенная, что это правда. Я испытывала нарастающее томительное напряжение, но не нарастающий восторг, как это было в мой первый раз. Когда, наконец, я достигла разрядки, как мне показалось, ожидаемой мучительно долго, это был не экстаз, это было избавление, вызывающее стон облегчения.

Мы еще лежали на траве какое-то время. Он обнимал меня, перекатив на себя сверху, поглаживая мою спину, боясь отпустить. А я, прижимаясь щекой к его груди, прикрыв глаза, думала о том, что мне не было больно, или противно, или неприятно. Это было скорее хорошо, чем плохо, но я не хочу это повторить в ближайшее время.

Красное солнце скрылось за горизонтом, стало прохладно и Орестонэль, отпустив меня, стал помогать одеваться, со словами:

- Ты не сердишься на меня? Тебе не было больно?

- Нет-нет, все хорошо. Просто немного замерзла и хочу скорее под одеяло, - заставила я себя улыбнуться, глядя в его встревоженные глаза.

- А меня пустишь под свое одеяло? - спросил он, улыбаясь в ответ.

- Можно я побуду там одна? - вопрос получился с какими-то жалобными интонациями.

Улыбка сползла с его лица, и он с грустью произнес:

- Конечно, только помни, что я всегда рядом и если буду нужен, позови.

Он не был чутким по своей сути, как и все, кто не владеет ментальной магией, но меня почему-то сейчас ощущал очень тонко. Искренне благодарная за его понимание, терпение, внимание и заботу, я обняла его. Нежно поцеловала в губы и прошептала:

- Спасибо.

- Это тебе спасибо, - прошептал в ответ он мне в губы.

Оказавшись в своей постели, я тихо заплакала. Я не жалела о случившемся. Это было мне нужно. Теперь я знаю, чтобы наслаждение было обжигающе упоительным, надо чтобы в этом участвовало не только тело, но и душа. Но мне было безумно жалко Орестонэля, на чувства которого я не смогла ответить. И жалко себя. Неужели любовь так жестока, не давая забыть и заставляя страдать? Тогда я не хочу никакой любви, раз от нее испытываешь только боль.

К счастью, насыщенные новостями и эмоциями события следующего дня, не позволили мне долго рефлексировать по поводу случившегося.

Из Гномьих Гор пришел большой отряд гномов, который привели Эдмунизэль с Еваниэлью и еще несколькими эльфами, вернувшимися с Гор после дипломатической встречи c гномами. Обнамаясь с родителями, я плакала от радости. Эльфы никогда так себя не ведут, избегая бурных проявлений эмоций, лишних прикосновений, и уж тем более, слезы для них недопустимы. Но все привыкли к чудачествам нашей семьи. А я, вытирая слезы ладонью, радовалась еще и тому, что груз проблем, придавивших мои плечи и казавшийся мне непосильным, теперь частично ляжет на плечи Эдмунизэля.

- Почему ты не отвечала мне по амулету связи? - строго спросил меня Эдмунизэль.

- Потому, что у меня больше нет амулета. Но как я его лишилась, расскажу позже, вечером.