Рейнолдс Прайс - Земная оболочка

Однако, когда он наконец стронулся с места, ноги понесли его не к боковой двери (верхняя веранда, коридор, его комната), а назад, к пристройке, где жили Грейнджер и Делла. Остатки сил вели его туда в беспросветной тьме — не было ни лупы, ни звезд.

Он отворил входную дверь и вошел в коридор, где томился взаперти теплый, давно несвежий воздух. Дверь налево вела в комнату Грейнджера. Роб дважды легонько стукнул в нее костяшками пальцев. Ответа не последовало. Еще два раза, уже громче. Никто не отозвался, не шелохнулся. Он провел рукой по шершавой сосновой поверхности, нащупал фаянсовую ручку, повернул ее и толкнул дверь.

Душная темнота Грейнджеровой комнатки — все окна были наглухо задраены — бросилась ему навстречу; он почти осязал ее — не зловонная, даже не неприятная, но для белого человека совершенно неприемлемая в силу своей чужеродности. Роб шагнул в комнату и позвал: — Грейнджер! — Ни звука, хотя обычно Грейнджер спал чутко. Он сделал еще шаг и позвал громче. И когда ответа снова не последовало, Робу вдруг понадобился Грейнджер — понадобился немедленно, так что он шагнул в эту чужую ему среду, ощупью дошел до кровати Грейнджера и принялся обшаривать ее. Грейнджера в кровати не оказалось, хотя откинутое одеяло и смятая плоская подушка были еще теплыми, из чего следовало, что кто-то совсем недавно лежал тут. Роб выпрямился и уже шепотом позвал: — Грейнджер!

Затем он поспешно выскочил в коридор, подошел к двери Деллы и остановился, прислушиваясь. Опять ничего. Или, может, всхлипывание? Нет, пожалуй, это ему только почудилось. Роб не стал стучать, легко нашел ручку и распахнул дверь. Тот же тяжелый, сгущенный воздух, шелестящие звуки, сопровождающие соприкосновение кожи с простыней.

— Что-нибудь случилось?

— Это ты, Делла?

Напряженное молчание. Снова шелестящие звуки. — Что-нибудь случилось?

— Все может быть. Делла?

— Вернулись? — спросила Делла.

Роб не мог вымолвить ни слова: его распирало от чувства благодарности.

— Голодный? — спросила она.

Он был голоден и знал, что у нее на комоде обязательно лежит кусочек хлеба, но прежде всего он хотел знать, что с Грейнджером. Вместо этого он спросил: — Ты одна?

Делла рассмеялась: — Что, приспичило?

Он сказал: — Да! — как будто вопрос требовал ответа — и, начав с пуговиц рубашки, через пятнадцать секунд был уже голый. Стоя посреди кучки сброшенной одежды, он спросил: — А где Грейнджер?

— На небе, если господь ко мне милостив.

— Его нет в комнате, а кровать теплая.

— Так идите и ждите его там, а то еще остынет. И нечего было меня будить только за тем, чтоб поговорить о дураке, которого я с вечера не видела. Я и так отдыха не знаю.

Роб пожалел, что разделся: надо бы тихонько одеться в темноте и выйти — дать Делле поспать несколько часов, остающихся до рассвета, а самому уйти в тягостную, ни с кем не разделенную ночь, унося продолжающее иссыхать сердце.

— Ну как, уходите или остаетесь? — Голос ее прозвучал резко, совсем как когда она обращалась к Грейнджеру — на него так и повеяло металлом, обычно глубоко запрятанным.

Тем не менее он подошел к ней, и она безмолвно приняла его в свои объятия — белая ночная рубашка полетела в сторону, он ощутил под рукой горячую упругую кожу и крепко охватил тянущееся к нему маленькое, крепкое тело — невидимая гавань, ложе, где можно поискать утешения в дозволенных радостях. Поискать и, как всегда, найти. Едва только уткнувшись небритым подбородком Делле в плечо (он никогда не целовал ее в губы) и начав поглаживать спину, он уже знал, что и на этот раз победа обеспечена. Тут у него пока что осечки не бывало. Не было и на этот раз.

— Ну как — легче? — спросила она.

— Да, — ответил он.

— Вот и вернулись, я ж говорила. — Она нежно прикоснулась рукой к его затылку.

— Ненадолго, — сказал Роб.

— А куда теперь?

— Прочь отсюда.

— И когда?

— Еще не решил.

— А кого с собой возьмете?

Роб ответил не сразу, не вполне уверенный, о чем она спрашивает.

— Вы же сюда с Грейнджером приехали. С кем уедете?

И Роб вдруг понял — с кем. Впервые за весь сегодняшний день отчетливо понял, кто поедет с ним, чтобы начать вместе приемлемую для него жизнь. Но сказать этого Делле он не мог, во всяком случае, сейчас, лежа в ее объятиях, еще не остыв от ее ласк.

Минут десять спустя он шел по двору, спотыкаясь о камни и корни деревьев, к себе спать; позади уже осталась его машина, как вдруг до него донесся шепот Грейнджера: — Ты как, Роб, — ничего?

Роб не испугался — он слишком устал, но все же остановился, вглядываясь в обступавшую его темноту. По каким-то признакам ему показалось, что Грейнджер сидит на подножке машины совсем близко от него, и он спросил: — Где ты был?

Грейнджер сказал: — Это тебя спрашивать надо — ты у нас путешественник.

Роб подошел ближе и остановился в двух шагах от машины. Да, Грейнджер сидел на подножке. Даже сквозь холод горной ночи Роб ощутил жар, исходивший от него. Он никак не мог вспомнить, зачем, собственно, искал Грейнджера полчаса тому назад и что сказал бы ему, будь Грейнджер на месте, но понимал, что нельзя обмануть его ожидания и уйти к себе без единого доброго слова. — Сам-то ты ведь и в Нью-Джерси побывал, и в Мэне, и во Франции, — сказал он и сел рядом с Грейнджером на твердую подножку.

Грейнджер немного помолчал. — В Ричмонд ездил?

Роб тоже помолчал. — Ездил — по твоей милости, — сказал он.

— Видел папу?

— Видел.

— А мисс Полли?

— Тоже.

— Как живут-то?

— Лучше всех, — ответил Роб. — Кормили вкусно, спать в мягкую кровать положили.

— Как они к тебе, хорошо?

— Очень хорошо.

— Понравился тебе твой папа?

— Да ничего, — сказал Роб. — Сразу-то ведь не раскусишь.

— Он тебе поможет?

— Постарается, — сказал Роб.

— Много с тобой говорил?

Роб рассмеялся: — Поговорить он любит. Ну, в этом ничего плохого нет. И в Поллиных поучениях тоже.

— Да и прежде не было, — сказал Грейнджер и рассмеялся. Немного погодя он спросил: — Он тебе работу хочет подыскать?

— Сказал, попробует. Я ему ничего не обещал.

— Будь ты негром, он бы тебя в училище устроил.

— Что ж, может, это было бы и неплохо, — сказал Роб.

— Негром быть или образованным?

— И то и другое, думаю.

— Поздно, — сказал Грейнджер.

— Может, и поздно, — сказал Роб. — С другой стороны, если как следует постараться… Вот и сейчас я пообщался с черной, — он указал пальцем на домик, из которого вышел, хотя в темноте вряд ли можно было увидеть его жест.

Грейнджер сказал: — Я тебя видел.

— Где же ты был в таком случае?

— Здесь. Я хочу сказать — слышал твои шаги.

— А где ты раньше был? — спросил Роб. — Я заходил к тебе в комнату.