Роберт Флэнаган - Черви

«Родился для стрельбы», — подумал Адамчик. А что, может, и верно? Не зря же инструктор по стрелковому делу говорил, что предпочитает иметь дело с теми, кто никогда не держал раньше оружия в руках. Лучше учить с азов, повторял он, чем переучивать. Не надо, по крайней мере, отучать от вредных привычек. Многие парни стреляют в детстве в лесу по банкам, а потом мучайся с ними.

С ним-то инструктор действительно начал с самых азов. В тот первый день, когда они стреляли боевыми патронами, его просто трясло от волнения. Он был уверен, что ре попадет в мишень, да к тому же еще очень боялся отдачи. Поэтому, делая первый выстрел, зажмурился, сильно дернул спуск, и пуля пошла далеко в сторону. Инструктор был уже тут как тут. Он стал орать что есть мочи, грозил, что если «этот паршивец» будет трусить, то сразу схлопочет от него на полную катушку. «Отдачи боишься, трус желтобрюхий? — орал он. — А пинка под зад не боишься? Живо получишь! Только зажмуришься еще раз, такого схлопочешь, что враз про отдачу думать перестанешь». И это, видно, подействовало. Второй выстрел он сделал спокойно, тщательно прицелившись и не дергая за спусковой крючок. Ему понравилось. Приклад ласково прилегал к щеке, от винтовки приятно пахло нагретой ружейной смазкой. Отстреляв первую серию, он, к своему удивлению, вдруг почувствовал, что все страхи неожиданно рассеялись, а когда показали результаты, был приятно удивлен — они стреляли на 200 ярдов [15] Ярд — англ. мера длины, равная примерно 91 см. и из восьми выстрелов у него было два поражения. Это было совсем неплохо.

Потом стреляли второе упражнение — на 500 ярдов из положения сидя. Даже в оптический прицел мишень была едва различима — чуть-чуть виднелись ее голова и плечи. Удобно подогнав ремни, Адамчик поплотнее прижал винтовку к плечу — так плотно, что даже рука занемела. Внимательно навел на цель и, затаивая каждый раз дыхание, начал посылать пулю за пулей, ощущая при каждом выстреле приятные толчки приклада в плечо. Отстрелявшись, перевел дыхание и стал ждать результата. Глядя на вытянувшуюся перед ним полосу пожухлой травы, он думал, что же покажет сидящий за песчаным бруствером контролер — белый флажок («в яблочко»), красный («попадание») или же красную отмашку, что значило: все пули ушли «в молоко». К его удивлению и радости, белый флажок поднимался и опускался восемь раз, а затем еще дважды показывался красный. Инструктор даже похлопал его по плечу, отчего Адамчик, только что поднявшийся и снявший с руки ремень, почувствовал настоящий прилив сил, не известную ему ранее решимость.

Теперь уже ему казалось, что от его выстрелов не уйдет ни одна цель, он поразит любую — хоть близкую, хоть дальнюю. Очень уж он был сейчас в себе уверен.

Закрепив лоскут ветоши на шомполе, он начал протирать ствол, гоняя шомпол резкими движениями вверх и вниз. Нагар был очень сильным, и, хотя он несколько раз сменил тряпки, дело двигалось медленно. Положив винтовку на рундук, он поднялся с места.

— Ты куда? — спросил Уэйт.

— Пойду возьму протирку для щелочи.

— Захвати и на мою долю.

— Добро. — Адамчик направился к столу для чистки оружия, на котором были разложены десятки разобранных затворов, спусковых механизмов, магазинов, лежали шомпола, ветошь, жестянки с маслом и щелочью.

Как и все солдаты в этом душном кубрике, он был без рубашки и майки. Если не считать цепочки с «собачьей биркой», грудь его была голой. Он весь блестел от пота. Адамчик давно уже не носил нательного креста, потеряв его на стрельбище, скорее всего, тогда, когда стрелял свою памятную очередь из положения сидя на 500 ярдов.

Теперь, направляясь к столу для чистки оружия, он чувствовал что-то вроде превосходства над другими солдатами. Вон какой боец — голый по пояс, рабочие штаны спустились на бедра, «собачья бирка» мерно покачивается на груди. Рядом с ней на цепочке болтается беленький ключик — от коробки с полевым пайком. На стрельбище горячей пищи не было, и им раз в день привозили сухой полевой паек в запаянных коробках. К каждой коробке сбоку был прикреплен такой ключик, и в первый же день все они, повинуясь традиции, прицепили эти ключики рядом с «собачьей биркой». Это был сувенир со стрельбища, память о днях службы в поле и в то же время напоминание — они уже прощаются с жизнью новобранцев, становятся бывалыми солдатами, настоящими бойцами.

Когда Адамчик подошел к оружейному столу, там стоял солдат по фамилии Фоли, прозванный Мистер Нокаут. Ворча что-то под нос, он рылся в лежащем здесь ящике с принадлежностями для чистки оружия. Это был здоровый парень с широченной грудью и мощными бицепсами, напоминающими канаты. Он заслужил прозвище. Адамчик рядом с ним чувствовал себя особенно тощим и хилым. Поэтому, подойдя к здоровяку, он попытался незаметно для того напрячь бицепс, чтобы сравнить мускулатуру. Сравнение было явно не в его пользу. «Жалкий слабак», — подумал про себя Адамчик, снова переводя взгляд на Фоли. Тот продолжал рыться в ящике.

— Провались он пропадом, этот затворный ершик, зараза, — бурчал Мистер Нокаут, поминутно хмуря свой неширокий лоб, отчего его густые брови, сросшиеся в одну широкую полосу над глазами, двигались наподобие огромной жирной гусеницы, непонятно каким образом забравшейся солдату на лицо. — Паршивая зараза, сожрали его, что ли?

В этот момент он заметил Адамчика.

— Ты не брал? — резко бросил он ему.

— Нет, нет, — перепугался Адамчик. — Я только протирку для щелочи ищу. Мне ершика не надо.

— Протирку? Да вот же она, — и Фоли бросил ее солдату. Протирка была старая, грязная до невозможности и вся вытертая, на ней почти не осталось щетины. Но Адамчик, не говоря ни слова, сразу же взял ее.

— А еще одной там нет? — подобострастно поблагодарив обозленного здоровяка, спросил он робко. — Мне бы еще одну надо…

— У-гу, — проворчал скорее всего сам себе Фоли. Не обращая внимания на просьбу Адамчика, он снова забрался обеими руками в ящик и начал с шумом рыться в его содержимом. Адамчик немного подождал, ничего больше не дождался и вернулся на место.

— Принес? — спросил его Уэйт.

Адамчик молча показал ему протирку.

— Одна только осталась. Последняя. Все там перерыли, но больше нет. А тебе тоже надо?

— Да чего уж там. Давай сам сперва. А я пока спусковой механизм разберу и почищу.

— Как хочешь. — Адамчик снова уселся на рундуке. Он навернул протирку на шомпол, потом снова повернулся к Уэйту: — Зря отказываешься, другой там все равно нет.

«Наплевать на него, — подумал он, вставляя шомпол в ствол винтовки. Он хотел с силой прогнать его до конца, но протирка была настолько изношена, что легко проскочила по стволу и со стуком вылетела в затворную коробку. — Такой протиркой, чтоб ее черт побрал, ничего не сделаешь толком. А все этот подонок, Мистер Нокаут. Сперва он, а потом еще Уэйт. Строит из себя обиженного. Делает вид, будто не верит, что там действительно больше протирки не было. Чем так вот губы дуть, пошел бы сам да взял. Что я ему, мальчик на побегушках? Думает, поди, что я Мистера Нокаута испугался. А сам? Тоже, наверно, струсил бы второй раз спросить. С этой дубиной стоеросовой лучше промолчать лишний раз, спокойнее будет».