Вадим Живов - Двойник

— И что? Он тебе дело предложил. Сошьем по восемь. Восемь «лимонов» в кармане. Не двадцать шесть, но тоже не баран накашлял.

— Что мы сошьем по восемь? Что? — закричал Герман. — Говно!

— Не сошьем мы, сошьют другие.

— Вот пусть другие и шьют!

Разговор кончился ссорой, которая привела к тому, что Иван выделился из «Терры», заявив, что с таким мудаком, как Герман, он больше не хочет иметь дела. Герман постарался выкинуть эту историю из головы. Мало ли какие проекты проваливались. Из ста идей, казавшихся перспективными, дай бог одна-две реализовались на практике. Лишь иногда он ловил себя на том, что смотрит, во что обуты солдаты, попадавшиеся на глаза. Но разуться больше никого не просил. И так видел. Утешало то, что он к этому руку не приложил.

Прошло несколько лет. Герман окончательно забыл об этой истории и вспоминал лишь когда читал в газетах о коррупции в армии и генеральских поселках, растущих, как грибы, в самых живописных местах Подмосковья. Хмуро усмехался: знали бы газетчики, на каких бабках они растут!

Герман внимательно следил за ситуацией на обувных рынках России и всего мира. И однажды в новостях мелькнуло: прокуратура Волгоградской области возбудила уголовное дело против руководителей сети магазинов Военторга по факту реализации некачественной обуви по завышенным ценам:

«Как показало следствие, обувь для солдат и офицеров не соответствовала стандартам, была сшита не из кожи, как значилось в сертификатах, а из кожзаменителей, в числе поставщиков обуви значились фиктивные фирмы. Руководителям Военторга предъявлено обвинение в преступной халатности и превышении должностных полномочий».

А еще через некоторое время разразился настоящий скандал: за махинации в особо крупных размерах Генпрокуратурой были арестованы начальник финансового Управления Минобороны и ряд высокопоставленных должностных лиц, руководителей Управления тылом. Очень хотелось Герману позвонить Ивану Кузнецову и спросить: «Понял, где бы мы сейчас сидели?» Но отношения между ними были безнадежно испорчены, Герман утешился тем, что позлорадствовал про себя.

Спустя месяцев пять, когда Герман в очередной раз прилетел в Москву, его ждал факс из Минобороны, подписанный генерал-полковником, новым начальником Управления тылом. Генерал-полковник изъявлял желание встретиться с господином Ермаковым для делового разговора. Ну, если хочет встретиться сам генерал-полковник…

Герман позвонил в приемную и согласовал время. Но встреча не состоялась. Референт сообщил, что начальника Управления полчаса назад срочно вызвали к министру, он просит господина Ермакова его извинить. Герман вышел из приемной, с трудом удержавшись, чтобы не садануть дверью. Здесь его перехватил полковник Семенчук, взял под руку и почти насильно увлек к себе в кабинет.

Полковника было не узнать, его словно протерли влажной тряпкой. Хорошо сшитый мундир из генеральской диагонали, чисто выбритые, благоухающие дорогим парфюмом щеки, эдакая сановитость в лице. А туфли…

— Ну-ка, ну-ка! — остановил его Герман. — Покажи туфли. Покажи-покажи! Господи боже! Неужели Артиоли?

— Я всем говорю, что ты лучший спец по обуви! — подтвердил Семенчук. — Надо же, только глянул и сразу просек!

Туфли ручной работы итальянского мастера Артиоли стоили по тысяче долларов за пару. Их заказывали президент Буш-старший, бывший иракский лидер Саддам Хуссейн, крупные банкиры и звезды шоу-бизнеса. Как выяснилось, не только они.

— Ну и ну! — пробормотал Герман.

Кабинет полковника мало изменился, лишь появился компьютер да Ельцина на стене сменил президент Путин. Семенчук сразу же запер дверь и извлек из тумбы письменного стола бутылку и два стакана. Стаканы были такие же, граненые, а вот бутылка…

Это была не водка «Белый орел», когда-то очень популярная в Москве, а затем тихо исчезнувшая с прилавков. Не финский «Абсолют». И даже не дорогой «Русский стандарт». Это был французский коньяк «Луи Трамп» по пять тысяч долларов за бутылку — с цепочкой из настоящего золота на горлышке, с выгравированным номером бутылки.

— Ну и ну! — повторил Герман. — Я слышал, что военным повысили жалованье. Неужели на столько? Никогда не видел в Москве «Луи Трамп». Где ты его покупаешь?

— Ты обо мне слишком хорошо думаешь, — с самодовольной улыбкой возразил Семенчук, щедро наливая в стаканы. — Давальческое сырье.

— И ты каждый день его пьешь?

— Не каждый, не каждый. Только с такими гостями, как ты.

— А почему ты до сих пор полковник? Тебе пора бы стать генералом!

— Не срослось с генералом, — со вздохом объяснил Семенчук. — Из-за истории с тем контрактом. Слышал, небось? Сколько наших пересажали! А я говорил своему дураку: не наглей, не наглей! Жадность фраера сгубила.

— Его тоже посадили?

— Отмазался. Отправили в отставку.

— А ты как выскочил?

— А что я? Я ничего не подписывал. Мое дело готовить бумаги. Карьера, правда, накрылась. Но разве в карьере дело?

— А в чем?

— В чувстве удовлетворения от службы. За нас, Ермаков! За деловых людей! Пока есть такие люди, как мы, Россия будет стоять!

«Да он что, издевается?» — попытался понять Герман. Но полковник был вполне серьезен. Он опростал стакан и перешел к делу.

Как выяснилось, звонок нового начальника Управления тылом президенту «Терры» был вызван тем, что обувь для реформируемой российской армии так и не сшили, а с той, что сшили, разбирается прокуратура. Генерал-полковник случайно увидел эталонный образец ботинок работы мастеров «Терры» и пришел в полный восторг. Он собрал совещание, надел ботинки, расхаживал, бегал и даже прыгал в них по кабинету со словами:

— Вот с какой фирмой нужно иметь дело! А не с шушерой! С «Террой»! И никого больше мне не подсовывайте!

— Так что у тебя сейчас нет конкурентов, — заключил Семенчук.

— Сколько стоит генерал-полковник?

— Да ты что! Он еще новый! С этим к нему и соваться нельзя!

— Ты хочешь сказать, что вообще не будет отката?

— Как это не будет? Жить-то людям надо. Будет, конечно. Но в разумных пределах. Не столько же, как тот старый дурак заломил!

— А сколько? — поинтересовался Герман. — Десять долларов с пары? Двенадцать?

— Ну, плюс-минус, — уклонился от ответа Семенчук.

— Я подумаю, — пообещал Герман.

Он допил «Луи Трамп» и дружески распрощался с Семенчуком, твердо решив про себя, что больше никогда в жизни не переступит порог ни этого кабинета, ни этого здания.

Семенчук упорно дозванивался. Марина не соединяла. Пришел еще один факс от генерал-полковника. Он остался без ответа. Семенчук начал звонить Борщевскому…

Борщевский.

Вот это и сидело в подсознании. Все сходилось на нем.