Катерина Гейтс - Последняя игра

– Кира, – прошептал он очень тихо, – я могу чем-то помочь тебе?

– А чего ты шепчешь? – рассмеялась я.

– Здесь все очень, – он задумался, находя слова, – странно. Я слышал об этом месте, но то, что здесь будет действительно тихо, не ожидал.

– Это нормально, первое время я ставила чашку на стол и ездила на стуле, изумляясь полному отсутствию звуков.

– Часто здесь бываешь?

– Часто, – ответила я, наверное, глупо скрывать, что я здесь работаю, но я промолчала об этом. Беззвучно зашевелилась ручка двери, Наташа внесла раскладушку, поставила ее, потом быстро принесла постельное белье и комплект полотенец.

– Спасибо, – сказал Димка, и по его лицу я поняла, что он почувствовал себя неловко.

– Умоюсь, – сказал он и, взяв полотенце, ушел в ванную. Я откинула голову на подушку и закрыла глаза, это был тяжелый день, очень болела голова и ссадины. Нужно попросить у Наташи лёд, я спустилась вниз.

«Кира, вы упали, да?» – спросила моя подчиненная, я кивнула, – «Могу помочь вам чем-то?»

«Не знаю, может быть, лед принесете, Наташ?» Она согласно кивнула и пошла за льдом, а я села в кресло в холле, все вокруг кипельно-белое, как будто я внутри пирожного-безе. Я сделала дизайн гостиницы в Петербурге не таким, как в Москве, исключением был только фирменный белый цвет. Не знаю уж как уборщикам хватало сил поддерживать эту белизну исключительной, но было здорово. Выделялся только серый пол и двери в номера. Номера, как и в Москве, были все в разной цветовой гамме. Вернулась Наташа с пакетиком льда и стаканом воды, в котором шипела какая-то таблетка.

«Что это?» – спросила я.

«Игорь, посоветовал дать вам снотворное, чтобы вы хорошенько выспались».

«А Игорь что, здесь?» – очень удивилась я.

«Да, он вчера утром приехал, он на кухне».

«Спасибо», – ответила я, выпила лекарство и, приложив ко лбу пакетик со льдом, вернулась в номер.

– Кира, ляжешь спать? – спросил Дима.

– Полежу немного, посиди со мной, – попросила я.

Я легла на кровать, он сел у моей головы, взял из моих рук лед и приложил к моему виску.

– Почему ты не живешь со своим дядей? – спросил он.

– Я с момента смерти отца живу с бабушкой, мы привыкли так. Да и мой дядюшка не горит желанием, чтобы я с ним жила.

– Получается, вы живете вдвоем?

– С недавнего времени – да. До этого полгода жили я, моя бабушка и моя девушка.

– Как бабушка к этому отнеслась? – удивленно спросил Дима.

– Нормально, взрослая внучка привела партнера, что тут такого?

– Ничего, просто любопытно.

– Дима, с кем бы я ни спала, это в любом случае станет достоянием общественности, если не сейчас, то уж точно потом, – махнула рукой я.

– Согласен. Я немного завидую тебе, что у тебя есть бабушка. Я свою видел последний раз, когда мне было 15 лет. Она жила в другом городе, мы с родителями приехали к ним погостить летом на несколько дней. Отец уехал по своим делам к другим родственникам. А мы с мамой остались у бабушки и деда. Увы, это была моя последняя встреча с ними. Когда утром мы уезжали на вокзал, мы вышли из дома, прошли в арку и оглянулись, на балконе стояла моя бабушка. Балкон был уложен маленькой аккуратной плиткой, ее когда-то выкладывал мой дед. Это было раннее летнее утро, мы задрали головы. Бабушка стояла в ситцевом домашнем халате и махала нам рукой, мы помахали ей в ответ, и она начала утирать слезы. Я тогда не сразу понял, что она плачет. Моя мама сказала ей: «Мам, не плачь, мы скоро еще приедем», и бабушка перестала плакать. Мы прошли по зеленому двору, между комков тополиного пуха и поехали на вокзал. К сожалению, с тех пор я больше не видел свою бабушку.

– А мама приехала к ней? – я почувствовала, как что-то заныло в груди, как тогда, когда я ночью бросилась звонить бабуле.

– Мама приехала, – Димка откинул волосы с лица, – когда умер мой дед, она приехала. Ты знаешь, если бы мне тогда кто-то сказал, что я вижу бабушку и деда последний раз в жизни, я бы, наверное, не знаю, остался погостить еще. Сказал бы им, что, хоть я их и видел не очень часто, но я ими горжусь и рад, что они у меня есть. Хоть и немного времени, но мы его провели вместе, и воспоминания из детства никуда не денутся. Когда я был младшим школьником, мы с бабушкой вечером сидели на балконе и наблюдали, как смеркается и начинается ночь, как зажигаются звезды и как угорелые стрижи носятся над нашими головами. Я очень хорошо помню вид с балкона, зеленые тополя и огромные комки пуха.

– Тебя это так сильно тревожит? – спросила я.

– Не знаю, просто захотелось поделиться с тобой, – Димка потрепал меня по плечу свободной рукой. – Я потом, уже после их смерти был в том дворе, долго стоял, задрав голову и глядел на балкон, вместе с кем-то из жильцов зашел в подъезд, поднялся на этаж и смотрел на их темно-коричневую дверь. Я не догадался, да и не осмелился бы позвонить в дверь и войти в квартиру. Пройти маленький коридор с плетеным ковриком, раздвинуть светло-желтые шторы, которые вместо двери отделяли кухню и коридор от комнаты, войти в комнату, сесть за стол с кружеными салфетками. Заглянуть в сервант, в котором стоят фарфоровые чашки и красивые ложки с рисунком. Пройти во вторую комнату, – там на подоконнике всегда стоял дедов старый вентилятор, висели два ковра и стояли две кровати. Открыть холодильник, в этом холодильнике – мое счастливое воспоминание детства – всегда было много шоколадных плиток. Их моей бабушке, я думаю, дарили на работе. В возрасте 15 лет я туда уже не заглядывал, а когда был маленький, мне казалось, что их там просто сотни. А еще у них была небольшая кладовка, в ней стояли мешки с крупой, она тоже была отгорожена шторками. Маленький я там во что-то играл, прятался, как в убежище. Ах, да. Еще у них в шкафу на нижней полке было много детских книг, книг моей мамы, я их рассматривал и читал, когда научился читать. Казалось, что прикасаюсь к чужой жизни. Боюсь, даже спустя столько лет, я бы не смог в эту квартиру зайти. Сейчас, вспоминаю, кажется, черт, как жаль, что я не зашел. Уверен, не зайду и сейчас. Хотя, сейчас там уже все по-другому, конечно. Квартиру продали, в ней живут чужие люди, и от быта и жизни моих дедушки и бабушки не осталось уже и следа. Кира? Ты спишь?

Я уже была в полусне, он укрыл меня одеялом, выбросил лед, отключил свет и сам прилег на бесшумной раскладушке. Я проснулась уже после обеда от головной боли, встала и пошла в ванную, холодная вода помогла мне взбодриться. Я проверила мобильный, дядюшка Ян оставил мне несколько десятков голосовых сообщений.

Дима очень тихо вошел в комнату, у него в руках был пакет. Он аккуратно поставил на тумбочку термос и чашки, и коробочку, видимо, с моим завтраком.

– Кира, доброе утро, выспалась? – спросил он.

– Привет, вроде бы да, только голова очень болит. Ты принес мне завтрак?