Кармело Сардо - Сорняк

– Но теперь-то ты расскажешь мне все! Слышишь, все! Я должен понять, в чем дело!

Отец кивнул, затушил окурок в пепельнице и тотчас закурил новую сигарету. Его лицо исчезло в клубах дыма, и звучал только хриплый голос:

– Несколько лет назад семейка Резина “заказала” кое-кого из друзей дяди Джиджи. Порешили прямо в их супермаркете… Дело чести, понимаешь?

– Дело чести? – процедил я сквозь зубы. Да уж, это выражение было в ходу в определенных кругах, когда кто-нибудь пытался оправдать убийство.

– По крайней мере, так это объясняли Резина. На первый взгляд казалось, других причин не было, друзья дяди Джиджи вроде бы не конкурировали с Резина в торговле, хотя есть предположение, что не обошлось без коммерческой подоплеки. Так или иначе, отношения между нами и Резина испортились. Нино Резина попытался восстановить дружбу, предложив твоим дядьям войти в “Коза Ностру”. Но Джиджи отказался: он сильно переживал из-за смерти своих друзей, которых считал порядочными людьми. Но именно этот отказ стал причиной его собственной смерти. Клану нельзя безнаказанно сказать “нет”.

Мы всегда были в курсе дел семейства Резина: один из его членов рассказывал все дяде Джиджи после сходок. Тот же осведомитель предупредил нас, что клан намерен убрать дядю, поскольку тот слишком “самостоятелен”, точнее, им трудно манипулировать. Такой человек, как твой дядя, считался опасным для делишек клана. Мы опасались, что осведомитель ведет двойную игру. И нам казалось нелепым, что кто-то желает смерти дяде Джиджи. У нас, конечно, были натянутые отношения с семьей Резина, но мы даже представить себе не могли, насколько скверный оборот примет история. В общем, мы не доверяли полученным сведениям. Искали веские доказательства.

И однажды с наступлением темноты наемный убийца выстрелил в молодого официанта – парень живет в доме дяди, этажом ниже, и как раз возвращался к себе. Официант чудом уцелел. Бедняга, он был из тех, кто за всю жизнь и мухи не обидит. Мы поняли, что наемный убийца перепутал его с дядей: официант такого же роста, телосложения и с такими же волосами, как у Джиджи. Это стало для нас доказательством истинности слов осведомителя – итак, они хотели убрать дядю! Тогда мы решили не терять времени даром и напасть первыми, убрав Нино Резину. Тогда мы не сомневались, что зачинщик он… И убили его, прекрасно понимая, что навлечем на себя гнев всего клана. Благодаря нашему осведомителю мы узнали, что на одной из сходок Резина решили избавиться от всей нашей семьи. Мы намеревались предупредить их удар, прежде чем они разделаются с нами…

Этими словами отец закончил свой рассказ. Я смотрел на него с недоумением. Он только что приоткрыл для меня мир, который я считал невообразимо далеким от моей семьи, но в котором, на самом деле, она жила. По сравнению со всем этим кражи и жульничество в игре показались мне детскими шалостями, заслуживающими пары славных оплеух. Но теперь не было времени для размышлений и обдумывания вопросов морали. Я перевел дух и снова набросился на отца с расспросами:

– Бог мой! То есть вы знали, что Резина хотят учинить расправу, и вместо того, чтобы сидеть дома тише воды ниже травы, преспокойненько отправились в бар? Вы просто легкомысленные безумцы! А дед? Неужели он тоже все знал?

– Нет, нет, дед не знал ничего.

Мне хотелось кричать от боли, высказать отцу, что дед умер по их вине.

– Мы ничего не рассказали ему, он не понял бы нас, – повторял отец.

Он не только понял бы, подумал я, но и… Впрочем, зачем напрасно бередить рану.

– Твой дядя, – продолжил отец, – представить не мог, что остальные, в частности Джуфа и Неторе, вступят в войну с нами.

– А при чем здесь Джуфа и Неторе?

– Возможно, ты не знаешь, но если я назову имя Риты Неторе… Оно говорит тебе что-нибудь? Из-за Риты Неторе, а, наверное, в первую очередь из-за нее, Джуфа и Неторе стали виновниками убийств в нашей семье.

Сейчас, когда я снова и снова возвращаюсь к истории с Ритой, мне кажется абсурдным и невероятным, что она могла стать одной из причин войны, причем едва ли не основной. Как далеки от истины предположения, которые выдвигали в то время журналисты и следователи. Никому из них даже в голову не приходило, что за всей этой историей стоит женщина.

Джуфа, в те времена большой приятель дяди Джиджи, встречался с Ритой, дочерью Неторе. Их отношения зашли так далеко, что все уже подумывали о свадьбе. Но Неторе противился, он не хотел выдавать дочь за человека вроде Джуфы. Оскорбленный Джуфа решил припугнуть Неторе и напал на него, но без намерения убить. Следователи поймали Джуфу и упрятали в тюрьму. Пока Джуфа, по-прежнему влюбленный в Риту, отбывал срок, один мой кузен увлекся ею, но потом бросил, полюбив другую женщину. Неторе знал об этой связи и решил отомстить. Джуфе тоже рассказали об интрижке между Ритой и моим кузеном, и, выйдя из тюрьмы, Джуфа избил того до смерти. Дяде Джиджи скоро стала известна вся эта история, он пришел в ярость и поссорился с Джуфой. А Неторе больше не препятствовал отношениям между Джуфой и Ритой. Так у нашей семьи появились два врага с оскорбленной честью: Неторе, который не мог простить моему кузену, что тот обольстил и бросил его дочь, и Джуфа, называвший кузена предателем, поскольку тот, пока Джуфа сидел в тюрьме, увел у него девушку.

Честь. Вот главная причина, по которой на Сицилии убивают мужчин, женщин, детей. Но разве можно говорить о чести, когда нарушаются принципы человечности внутри сообщества?

И что делать, если живешь по ложным, навязанным тебе с детских лет принципам? Как здесь не попасть в ловушку зла?

Как научиться различать истинное и ложное, если ты не получил иного воспитания, кроме как в своей семье?

Как понять, что “нравоучения” не просто призваны утихомирить бушующие страсти, но служат гораздо более важной цели, особенно когда страсти входят в противоречие с доводами разума? Вот именно – как?

“Единственный способ покончить с мафией и уничтожить почву, которая ее подпитывает, то есть противостояние государству, – это применение действующих норм права”, – писал Леонардо Шаша, который не понаслышке знал, что такое мафия [8] . Шаша написал это двадцать с лишним лет назад, но мы так и не вняли его словам – мы продолжаем испытывать недоверие к государственной форме власти. По сей день между простыми гражданами и власть имущими нет равенства в правах. Стоит подумать и над словами Ницше, который писал в своей “Генеалогии морали”: “Злопамятный человек не может выйти из-под власти мести и, возвращаясь снова и снова к одному воспоминанию, не способен воспринять ничего иного…” Человек злопамятный живет ненавистью и закрыт для любви, желание мести держит его в плену, время для него движется по замкнутому кругу. Напротив, человек, которому удалось сбросить оковы мести, проживает каждое мгновение настоящего и осмысляет опыт прошлого с позиции “здесь и сейчас”.