Олег Рой - Тени судьбы

Но однажды весной, когда канонадой грохотал гром и сверкали молнии, словно в последней битве света и тьмы, вернулся Слава… Живой.

Жизнь продолжается после смерти. Быть может, это отражение и всего лишь ее тень, но я начинаю понимать, какой на календаре значится день недели, число и месяц. Ко мне приходит осознание того, что в мире находится место всем — брошенным детям, малолетним проституткам, сумасшедшим старикам, заключенным, просвещенным, уродам, моделям, животным и даже призракам. Неужели только мне нет места среди людей?

Нарыв, образовавшийся в душе, никак не проходит. Я все время вглядываюсь в толпу, чтобы встретить среди тысячи глаз его — родные, теплые голубые глаза, похожие на озера.

Меж тем Слава изменился. Он возмужал, окреп и стал настоящим мужчиной. Из мечтателя и поэта он превратился в писателя. Он тот, кто проводил мою любовь в вечное царство, кто закопал ее в земле и был последним, кто дотронулся до нее рукой. Только поэтому я вообразила, что благодарна Славе и должна любить человека, притронувшегося ко моей любви. Быть может, я должна была его ненавидеть за то, что он остался жив, а Паша… Нет. Не хочу ни произносить вслух, ни писать об этом. Радости забываются, а печали никогда…

Любовь — это мост к молитве. Под покровом веры мне становится тепло и уютно, гражданская война внутри меня, когда одна часть твердит: «Храни верность Паше», а другая: «Прими любовь Славы», — затихает. Привыкаю. К его словам, ласкам и заботе. Нахожу в нем утешение. Но понимаю, что никогда не смогу раскрыть ему душу и признаться в том, что сердце мое больше ни с кем не будет — ни с ним, ни с другим. Быть может, кто-то меня осудит за такой поступок. Но я не святая и никогда ею не буду. Я женщина, которая однажды преклонив колени перед любовью, осталась ей верна.

Но жизнь неумолимо идет дальше, иногда мне кажется, что лучшее, что я могу сделать, — это подарить кому-нибудь хоть немного счастья. Моя душа прекрасно чувствует Славину, его трепетное отношение ко мне. Я не могу его отвергнуть, потому что для любви все двери открыты, и его любовь помогла мне выйти из состояния полусна, в которое я попала. Таня рассказывала мне, что любим мы не за внешность и не за какие-то там нравственные качества, а просто потому, что, сами того не зная, необходимы этому человеку. Слава оказался крепким. Я видела ребят, которые возвращались с войны мертвыми, со стеклянными глазами. Слава выжил в аду, он не стал моральным калекой и сумел защитить от удара свое сердце. Он выжил любовью и исцелил ею меня.

Слава не заставлял меня клясться в верности, не спрашивал, был ли у меня кто-то после него, он безоговорочно меня любил. Без условий. Я согласилась стать его женой. Даже не из сострадания. Просто однажды, осознав настоящую любовь, ты никогда не сможешь ее прогнать…

Во время свадебной церемонии самыми счастливыми были наши тени, потому что у них нет лиц. Они торжественно шли впереди нас, держась за руки, как в детском саду много лет назад…

Седьмого апреля на свет появился малыш со светло-голубыми глазами. С него начнется новая жизнь. Прикосновение. Сын дотронулся до моей груди. Что-то затрепетало внутри меня, словно во мне ожила птица с большими белыми крыльями. Слезы ручьями стали стекать по лицу, и вдруг я отчетливо увидела перед собой Пашу. Он стоял возле белой стены — такой молодой, настоящий, красивый, и улыбался нам. Видение было столь ясным, что на мгновение мне показалось, будто бы я умерла и вознеслась в царство вечного покоя. Это состояние невозможно описать словами. В нем хочется помолчать и насладиться красотой тишины. Гораздо проще мне было высказаться, выкричаться и выплакаться в том эмоциональном облаке страха, горя и трагедии. Драму проще описать, в ней много сложносочиненных предложений и колких слов. Покой говорит на языке тишины… Повторяюсь, потому что нечего сказать…

Образ моей любви стал рассеиваться, и постепенно передо мной предстала обычная белая стена, которая секунду назад была закрыта тенью Паши. А может, тень напоминает нам о душе? Она невидима и точно так же, как и душа, проявляет себя только в игре света и тьмы. Только сейчас я почувствовала, что передо мной, во мне, рядом со мной и на моих руках Жизнь. Только теперь мне впервые после смерти любимого человека захотелось быть счастливой. Только в настоящем мне оказалсоь хорошо. Так, словно случился финал чего-то грандиозного, а за ним последовал новый спектакль с другими актерами, репликами и сюжетными линиями.

«Давай назовем сына в честь моего лучшего друга…» — Слава тихо и уверенно произнес это, когда первый раз в жизни взял на руки младенца. «Павлуша…» — прошептал он так нежно и трепетно, что мое сердце чуть не остановилось. Я плакала только и смогла кивнуть в знак согласия… Мне показалось, что душа Паши действительно переродилась. Быть может (по крайней мере, мне этого очень хотелось), мой сын стал обладателем этой задорной и живой души, не реализовавшей себя в прежнем воплощении…

В 25 лет я начала отдавать отчет своим желаниям и потребностям. Я понимала, что никого не смогу любить так сильно, как Пашу, и что никакое время с его годами, летами и веками не в силах сгладить шрам на моем сердце. Слава Богу, что рождение сына чудом залатало рану. И перед верностью Славы я преклоняю голову. Таких мужей на свете очень мало. Хранить, согревая и уважая, чувство любви, дано не каждому мужчине. Может, поэтому он стал успешным писателем. Ведь только тот, кто может разговаривать с душами, обладает правом высказывать свои мысли.

Муж научил меня счастью. Он доказал, что это не яркая вспышка, не мимолетная эйфория и не призрачная тень, а искусство жить в мире. И что любовь зреет в семье. Да, я не испытывала к нему трепета и жажды, от которой сходила с ума при виде Паши. Но я ощущала где-то внутри, в себе, не чувство долга, а чувство комфорта и защищенности. Моя любовь не была нищей попрошайкой, протянувшей руку за горсточкой счастья. Я прошла мастер-класс и стала счастливой женщиной. Может, и громко будет сказано, но я покорила тот айсберг, на который мечтала забраться в детстве. Ледовитый океан находится не только на карте мира, но и в Книге Судеб.

Смотрю на малыша и вижу, как его занимает все вокруг — игрушки, предметы, ручки и карандаши, как он из маленького свертка превращается в маленького человека со светлыми завитками, внимательными глазами и резкими движениями. Как шевелятся его губы при виде теней, как он улыбается и зажмуривает глаза от солнечных зайчиков, которые показывает ему папа. Тени… вечные безмолвные свидетели моей жизни. Как оказалось, вы служите не только мне, но и всем вокруг. Просто кто-то перешагивает через вас, не обращая внимания на своих молчаливых двойников, а кто-то вглядывается и ищет невидимый смысл в видимом проявлении. Когда муж показал мне наброски будущих новелл, я едва не потеряла дар речи, узнав, что все они посвящены теням. И когда читала седьмую тень, посвященную Пашке — его жизни и смерти, думала, что вот-вот и потеряю сознание от каждого слова, обнажающего все чувства мира. Мне хотелось закричать, встать на колени перед мужем и во всем ему признаться… Но невидимая рука крепко притянула меня к реальности, не позволяя разрушить созданное счастье. «Мапа, мапа…» — сын показывал пальцем на мою тень, проявившуюся на стене. Слог «ма» еще жив, а слог «па» уже умер или заново родился — я тихо прошептала мысли вслух. Па…ша…