Лиз Туччилло - Легко ли быть одной?

Справедливости ради нужно заметить, что через двадцать минут Сэм действительно позвонил, чтобы справиться о ее состоянии. Он и вправду был славным. Какой все-таки мерзавец.

Выполняя обязанности волонтера в приюте для животных, в течение первых двух часов Руби стала свидетелем того, как отдали на усыпление трех собак. Ей не обязательно нужно было говорить об этом вслух – она и так все поняла. Какой-то мужчина в белом халате вытащил первую собаку из клетки и увел с собой. Эта собака больше никогда не вернется. Руби была в ужасе. Она понимала, чем они здесь занимаются, знала, что такова их политика, но все же не догадывалась, что такое происходит настолько часто. Это казалось очень жестоким. Когда какой-то молодой человек забирал из клетки третью собаку, Руби остановила его:

– Простите, сэр.

Молодой человек поднял на нее глаза; дверца клетки была открыта.

– Могли бы вы объяснить мне, по какому принципу вы делаете выбор?

Молодой человек прикрыл дверцу; выглядело это так, будто он не хочет, чтобы собака это слышала.

– Вы имеете в виду… кого именно мы забираем?

Руби кивнула.

Очевидно, это была неудобная тема. Он прокашлялся.

– Мы принимаем решение, исходя из пригодности животных; учитывается их возраст, состояние здоровья – и темперамент.

Руби, не понимая, покачала головой.

– Темперамент?

Молодой человек кивнул.

– Выходит, чем злее пес, тем больше шансов, что его отсюда заберут?

Парень кивнул. Было видно, что он и сам не в восторге от этого. Он вежливо улыбнулся Руби и снова открыл дверцу клетки. Молодой человек забрал Такера, среди предков которого была немецкая овчарка. Пес не издавал ни звука, но выглядел очень тощим, болезненно тощим. Теперь уже Руби едва сдерживала слезы.

– Могу я обнять Такера? Пожалуйста, всего разочек.

Молодой человек посмотрел на нее. Он внимательно изучил ее лицо, чтобы убедиться, что не имеет дела с какой-то психопаткой. Затем вывел Такера из клетки и подвел его к Руби, которая встала перед псом на колени и крепко обняла его. Она ласкала собаку и шептала ей на ухо о том, как она ее любит. Руби не заплакала, не устроила сцену: просто поднялась и отпустила Такера.

Когда она сделала это, ей в голову неожиданно пришла мысль, мысль, которой необязательно было гордиться: она была рада, что работает волонтером в этом приюте. И не потому, что чувствовала, что сможет быть здесь полезной и что животные нуждаются в ней. Нет. «Если я могу делать это так, чтобы не выходить из себя, чтобы у меня не съехала крыша, – подумала Руби, – я смогу все, что угодно, включая то, чтобы начать снова встречаться с мужчинами».

В конце концов это превратилось в рутину. В этом приюте для животных Руби стала своего рода сестрой Прежан [53] Общественный и религиозный деятель, борец за отмену смертной казни в США. . Она заботилась о том, чтобы последним лицом, которое животные видели перед встречей с Создателем, было лицо любви. Поэтому, если в смену Руби – а работала она раз в неделю, по вечерам в четверг, – собак забирали на усыпление, тот молодой человек, Беннетт, обязательно подводил к ней собаку. Руби проводила для него или нее обряд последнего напутствия, состоявший из крепких объятий и долгого нашептывания слов любви. Затем животных отводили в специальную комнату, где делали смертельную инъекцию и усыпляли.

Тем временем Серена продолжала встречаться со своим мужчиной, где только можно: в чулане для швабр, в кладовке для продуктов и даже в дамской комнате магазина «Натуральные продукты интегральной йоги» на Тринадцатой улице.

Единственное, чего они никогда не рисковали делать, – это встречаться в собственных комнатах. Это было первое место, где тебя станут искать, если ты вдруг понадобишься, и пристойных объяснений тому, что она выскальзывает из комнаты свами Сварупа, Серена найти бы не смогла. Зато для их целей подходило любое другое укромное местечко. Если Серена стала свами для того, чтобы почувствовать мощную, всеохватывающую любовь, позволившую ей приобщиться к божественному трансцендентному духовному началу, тогда эти сумасшедшие саньясинские обеты выполнили свою задачу в полной мере.

Когда в это роковое утро Серена сидела и медитировала после краткого тет-а-тет со свами Сварупом, состоявшегося в туалете на цокольном этаже, ее мысли были заняты воспроизведением сценария произошедшего: она сидит на рукомойнике – он стоит перед ней; затем они оба сидят на закрытой крышке унитаза, потом оба стоят у стены. Это, безусловно, были те самые «чуждые посторонние мысли», от которых, как учил их наставник по медитации, необходимо освободить свое сознание. Однако, как Серена ни пыталась это сделать, ей это не удавалось. Потому что она была влюблена. И поскольку с ней такое было впервые, она была поражена, насколько точно это слово отражало ее состояние: влюблена. Серена любила этого мужчину так сильно, что ей казалось, будто она постоянно плавает в каком-то пузыре. Пузыре любви. Что каждый миг каждого часа своей жизни она существует в любви. И как бы иронично это ни звучало, но это был самый духовный опыт, который она когда-либо получала. Ни уроки йоги, ни курсы медитации, ни десятидневный пост на одних соках никогда не подводили ее так близко к экзальтированному состоянию, в котором она пребывала под влиянием этого совершенно нового для нее и прекрасного чувства любви.

В процессе медитации Серена позволила себе говорить то, что хотела сказать: «Это как раз то, о чем везде твердят – и в лирических песнях, и в стихах, и в фильмах. Это то, ради чего вся наша жизнь. Состояние любви. Любить кого-то. И иметь человека, который любит тебя». Медленно, сосредоточенно дыша, следя за каждым вдохом и выдохом, Серена сделала еще один шаг вперед. «До сих пор я не понимала, что означает быть живым человеком. Без любви это понятие теряет смысл». Ну вот. Она произнесла эти слова. И Серена действительно так думала. Как она сможет когда-то, хоть когда-нибудь , вернуться к жизни в этом мире без этого волшебного чувства? Ведь это все, это сама жизнь, это истина, это Бог. К счастью, ей не придется жить без этого. Потому что свами Сваруп никуда не уходит. Странно, Серена по-прежнему продолжала обращаться к нему «свами Сваруп». В самые интимные моменты она могла сказать ему «о Свамийи», но это уж было самое светское из обращений. Мистер О Свамийи, похоже, тоже существовал в аналогичном пузыре любви и поэтому всегда хотел быть рядом с ней, касаться ее, разговаривать с ней. Украдкой ловить ее взгляд, улыбку, прикосновение. Он даже сделал Серене подарок, тайный символ в знак того, что она теперь принадлежит ему: маленький черный шнурок. Свами Сваруп повязал ей его на лодыжку и сказал, что теперь каждый раз, когда он будет видеть этот шнурок, он будет знать, что они связаны вместе. Для Серены это служило доказательством того, что он тоже влюблен, и она была рада отпустить ситуацию, чтобы все шло своим чередом.