Лиз Туччилло - Легко ли быть одной?

Я плеснула себе в лицо холодной воды. Это никогда не помогает. Вообще. Почему же люди советуют это делать? По радио объявили, что мы идем на посадку, что нужно занять свои места и пристегнуть ремни безопасности, поэтому я выпрямилась у рукомойника и приказала себе успокоиться. Закрыв глаза, я сконцентрировалась на том, чтобы постепенно успокоить свое дыхание до нормального. Я начала расслабляться. Через минуту я была уже в полном порядке, как будто ничего не случилось. Я прошла к своему месту и спокойно опустилась в кресло. Глядя на уютно посапывающего соседа, я чувствовала себя победительницей. Да, у меня был приступ паники, но на этот раз никто этого не заметил. Мне удалось ограничить его туалетной комнатой. Я понимала, что выгляжу жутко и что косметика в любых количествах не в силах этого изменить. Но на данный момент все в принципе было не так уж плохо.

В подобных ситуациях, когда встречаешься с кем-то, кого давно не видел, и ставки при этом, возможно, достаточно высоки, когда ощущаешь нервозность и не знаешь, чего тебе ожидать, думаю, главное – в первый же момент поймать взгляд этого человека. Именно в этот миг ты четко сознаешь, что ты чувствуешь по отношению к нему и как пройдет время, которое вы проведете вместе. Я ждала багаж и взглянула на часы на стене. Была полночь. Меня окружала масса усталых туристов, ожидавших свои чемоданы, и масса таксистов, которые терлись между ними, надеясь поймать клиента, чтобы заработать.

И тут я увидела его.

Он стоял чуть в стороне от остальных. На нем была коричневая футболка и джинсы. Он махал мне рукой, и его синие глаза сияли. Он улыбался, но не слишком широко – как раз в меру, достаточно, чтобы я видела, как он рад меня видеть. В одно мгновение я бросилась к нему и обняла его. Он обвил меня руками и сжимал, целуя мои волосы. Так мы и стояли, обнимая друг друга, целуясь и счастливо улыбаясь. Со стороны мы должны были выглядеть как самые пылкие из любовников.

Он взял мое лицо в свои ладони и пристально посмотрел на меня.

– А теперь рассказывай. Как прошел полет?

Глядя прямо ему в глаза, я солгала:

– Замечательно. Не было никаких проблем.

Он внимательно изучил мое лицо и сказал:

– Неужели? Выглядишь ты так, как будто плакала.

Я оторвалась от него и неловко потупила взгляд. И снова солгала:

– Нет. Все было хорошо, правда. Просто я устала.

Томас в упор посмотрел на меня и улыбнулся:

– О’кей, я сделаю вид, что поверил тебе. А теперь давай сматываться отсюда!

В отель мы добрались около двух ночи. Портье провел нас по узкой дорожке, вымощенной камнем. Когда он открыл перед нами двери наших апартаментов, я ахнула.

Томас заказал для нас громадную виллу, которая была вдвое больше моей квартиры. Стены были отделаны каким-то блестящим светло-коричневым деревом, а бамбуковый потолок конусом устремлялся вверх, сходясь в одной точке, где-то очень высоко у нас над головами. Там были мраморные полы и огромная кровать, с которой открывался вид на уединенный балкон. Окна с одной стороны виллы выходили на бескрайние рисовые поля. Зрелище было изумительное, даже ночью.

– Тут… тут так красиво! Глазам не верится! – Я запнулась.

Никто никогда не приводил меня в такое чудесное место. Никто никогда не мог позволить себе привести меня в такое место. Я повернулась к Томасу и с восхищением посмотрела на него. Он обнял меня и поцеловал.

Как же мне описать то, что произошло потом? О’кей, скажем так: иногда случается, что после долгих лет движения по инерции в одиночку, когда вы стараетесь выжимать лучшее из худшего и не вешать нос, небеса порой дают вам награду, крошечный приз за вашу нелегкую работу. Жизнь позволяет вам попробовать, насколько восхитительно все может быть. Вы не знаете, сколько это будет длиться, да вам на самом деле это и не важно, потому что вы знаете другое: в данный момент вы натолкнулись на маленький пруд чистого счастья и ни минуты не собираетесь тратить на мысли о том, когда вам нужно будет из него выбираться.

Я хочу сказать, что последующие восемь дней мы с Томасом не выходили из отеля. Мы практически не покидали номер, а если и выбирались оттуда, то исключительно для того, чтобы поесть. Я и не припомню, когда со мной было такое в последний раз. По правде говоря, бойфренды у меня появляются нечасто. Я хожу на свидания, у меня бывают мимолетные увлечения, разные «ситуации». Но у меня нет мужчин, сменяющих друг друга, которых бы я таскала за собой, как своих бойфрендов, а затем, расставшись с ними по той или иной причине, говорила бы своим подругам: «О чем я только думала?» К сожалению, я всегда точно знаю, о чем я думала, и мужчины тоже это знают. Никто на самом деле не способен слишком долго обманывать себя, поэтому все это обычно заканчивается довольно быстро и относительно безболезненно. Как бы там ни было , все это я рассказываю для того, чтобы вы поняли: я уже очень давно не проводила столько времени, изо дня в день, с одним мужчиной. Уже очень и очень давно у меня не было человека, с которым бы мне хотелось проводить много времени и который бы хотел проводить много времени со мной. С кем мне бы хотелось проснуться, заняться сексом, поговорить, поесть, потом опять заняться сексом и так далее. Очень печально, что это казалось мне таким необычным. Это заставило меня осознать, что, когда ты одинок, ты просто привыкаешь к отсутствию интимной близости в твоей жизни. Как бы там ни было , я хочу сказать, что для меня это была неделя сплошного, непрерывного счастья.

За все это время Томас сделал девять звонков по телефону: шесть по работе и три жене. Разговаривая с ней, он каждый раз выходил в другую комнату, так что я не знала, спрашивала ли она его, когда он приедет домой, – как не знала и того, что он ей на это отвечал. Пока Томас говорил с женой, я сидела на кровати, чувствуя себя жутко неловко. Я не могла отделаться от мыслей о том, что же это у них за семейная жизнь. Томас во всех отношениях был в высшей степени разумным человеком, который не опускался до вранья и ценил честность. Но выполнялось ли это, когда дело касалось его брака? Если твоя супруга или супруг по своему капризу уходит с кем-то, как можно считать это настоящей семьей? Или я просто приуменьшаю значение того, что он женат, чтобы не ощущать себя грязной шлюхой?

В конце концов я не выдержала и спросила у Томаса, интересуется ли его жена, когда он вернется домой. Он ответил мне, что у них есть договоренность: они могут отсутствовать две недели подряд, не более, без каких-либо объяснений. А затем пора возвращаться.

Это было интересное соглашение, и теперь, по крайней мере, я хотя бы знала, когда истекает наше время. Мне не нужно было больше гадать, когда закончится наш короткий медовый месяц. Две недели, а затем – Selamat tinggal [59] До свидания (дословно Мир вашей жизни ). , как говорят на Бали.