Мария Тумова - Обнаженные души

– Я к Сесару Моралесу, – сказал Венсан коротко.

– Сесар! – громко позвал мальчик. – Тут к тебе пришли.

Испанец вошел в комнату.

– Мы можем поговорить? – спросил Венсан.

Сесар посмотрел на Ксавье, и тот понимающе удалился.

– Садитесь, прошу вас, – Сесар указал рукой на стул.

Он все еще не знал, как относиться к этому человеку. Слишком необычным и запутанным было все, что с ним связано.

– Мне нечего вам предложить. Если только чай.

– Ничего не нужно, – он подождал, пока Сесар опустится на место напротив. – Сесар, я ведь могу вас называть просто по имени?

– Разумеется. Тем более ваша фамилия мне даже неизвестна.

Тень улыбки скользнула по лицу Венсана.

– Вы сказали, что не можете жить мирной жизнью, пока идет война, – начал он. – Но это не ответ. А потому я повторю свой вопрос: что вы намерены делать?

– Почему я должен вам доверять?

– Я понимаю ваши опасения. Особенно в такое неспокойное время. Что ж, раскрою карты. Я также, как и вы, не могу жить мирной жизнью в условиях войны. И я не сложу оружия…

– Оружия? – переспросил Сесар.

– Да, Сесар, именно оружия. Я предлагаю вам вступить в борьбу с оккупантами и с режимом, который их поддерживает.

– Но здесь нет никакой войны.

– Открытой войны нет. Речь идет о тайном сопротивлении.

После ухода Венсана из соседней комнаты вышел Ксавье.

– Ты согласился?

– Согласился, конечно.

– Я тоже хочу бороться, – сказал Ксавье.

– Ты еще слишком мал…

– Я уже не ребенок.

Сесар замолчал, подбирая слова.

– У меня нет другой дороги. У меня вообще больше ничего нет, только ненависть, – мрачно убеждал мальчишка.

– Я знаю, Ксавье. Но…

Ксавье упрямо стиснул зубы.

Сесар вздохнул. Как спорить с этим упрямым маленьким человеком? Кроме того, он и сам знал, что мальчик в чем-то был прав.

– Ну, хорошо. Я поговорю с Венсаном, – вынужден был согласиться он. – Но ничего не обещаю. Только если он решит иметь с тобой дело.

Изумление длилось всего минуту, затем Ева отступила на шаг и впустила Кара в дом. Каждый раз, когда она считала, что вычеркнула его из своей жизни, он появлялся снова.

– Думала, этот страшный сон для меня закончился, – с досадой сказала она.

Венсан закрыл за собой дверь.

– Я не твой страшный сон, Ева, – он бесцеремонно опустился на диван в гостиной.

– Ты пытаешься вмешиваться в мою жизнь, в которой тебе уже нет места. Неужели ты думаешь, что я приму тебя после гибели мужа?

– Почему ты полагаешь, что я не способен думать ни о чем, кроме этого?

– Так ты пришел за чем-то другим? Только попрошу тебя быть кратким.

– Ева, тебе нравится то, что ты видишь вокруг себя? Может, не здесь, но там, в бедных кварталах. Ведь ты там бываешь, верно?

– Ты шутишь?

– Я пришел к тебе, потому что знаю тебя. И мне кажется, я знаю, как ты относишься к фашистам и к Вишисскому правительству.

– Они мне отвратительны, – картина разрухи и убогости вновь встала перед ее глазами, она встряхнула головой, чтобы стереть ее. – Чего ты хочешь?

– Ты можешь помочь избавиться от этого.

– Ты бредишь, Венсан? Я? Слабая и беспомощная женщина, которая вряд ли сможет защитить себя?

– Ты не слабая.

– И это говоришь ты, Венсан? Ты говоришь о деле? Ты же ни разу за всю свою жизнь пальцем о палец не ударил, – усмехнулась Ева.

– Ну, может, именно поэтому я здесь и говорю тебе об этом, – ответил он, нисколько не смутившись. – Можно тратить жизнь на разные мелочи, но наступают моменты, которые никого не могут оставить безучастным.

– То есть ты предлагаешь мне подпольную борьбу? Венсан, а ты не боишься открываться передо мной?

Он медленно поднялся с дивана.

– Ты можешь выставить меня вон. Или даже сдать властям. Давай…

Ева даже не ложилась. Она сидела на диване в гостиной, вглядываясь в непроницаемую тьму и прислушиваясь к тишине. Часы пробили три часа ночи.

Венсан был прав. Она всю жизнь жила только для себя, а сейчас, когда война пришла в ее страну, в ее город, в ее дом, все вокруг словно потеряло смысл. Наступила пустота. Четко выверенное красивое будущее, к которому она уверенно шла, рухнуло в одночасье.

Время бежало, а она молча и безучастно плелась за ним, ежедневно наблюдая, как меняется привычный мир, как жизнь простых французов постепенно превращается в ад.

А она просто смотрела, и ей становилось тошно от этого.

Едва забрезжил рассвет, а она уже стучалась в дверь дома, где жил Венсан. Дверь долго не открывали, но Ева с каким-то немым упорством продолжала колотить. Наконец послышался скрежет замка, и на пороге появилась раздраженная мадам Бернадет.

– Ты на часы-то смотришь? Приличных людей в такое время будить. Сумасшедшая!

Ева быстро устремилась вверх по лестнице. Мадам Бернадет только всплеснула руками, прошептав ей вслед:

– Бесстыжая.

Ева поднялась на третий этаж, остановилась у квартиры и громко постучала. Дверь открылась только через пару минут.

– Ева?

Она проскользнула внутрь и облокотилась спиной о дверь, которая медленно закрылась, оставляя их обоих в темноте.

– Я думала о том, что ты мне сказал, – тихо произнесла она. – Я всегда была эгоисткой, тебе это хорошо известно. Но если я сейчас сделаю вид, что ничего не происходит, это будет безнравственно. Я не уверена, что смогу себе это простить.

– Значит, ты с нами?

– Думаешь, то, что мы в своей жизни совершили, еще можно как-то искупить? – с сомнением прошептала она.

И его ответ сейчас был необыкновенно важен:

– Лучше поздно, чем никогда.

Они впервые собрались вместе: четверо мужчин, две женщины и один ребенок. С недоверием и любопытством долго всматривались в черты друг друга. Этих чужих людей собрали вместе семь извилистых дорог и одна беспощадная война. Они встретились на холостяцкой квартире Венсана, там, где он когда-то тайно встречался с Евой.

Она неуютно сжалась. Ее не покидало чувство, что все эти люди врывались в ее личный мир и как будто становились свидетелями ее позора.

В голове Соланж роилось множество вопросов. Раньше она видела только Венсана, но пока не понимала даже его.

Сесар с удивлением разглядывал женщин. Для него боец Сопротивления – солдат, сильный мужчина, и увидеть здесь сразу двух женщин казалось неожиданным сюрпризом.

– Господа, я полагаю, что всем интересно узнать, кто находится рядом, – начал Венсан, – что за люди будут бороться бок о бок с вами против нашего общего врага. Меня знает каждый из вас, но знает лишь постольку, поскольку я пришел к вам и предложил вступить в ряды Сопротивления. Некоторым пока неизвестна даже моя фамилия, но больше нет причин скрывать ее. Венсан Кара – мое полное имя. Мои корни восходят к аристократическому роду. Я родился и вырос во Франции; родители умерли, когда я был еще совсем мал, и я их практически не помню. Моим воспитанием и образованием занимался мой родной дядя. Когда фашисты начали ближе подходить к границе Франции, а наши войска выстроили оборону у Мажино, он, наряду со многими другими, эмигрировал. Понятия не имею, где он сейчас, возможно, даже покинул Европу. Я отказался последовать его примеру. Это моя родина, и в такой ситуации я считаю бегство постыдным.