Мария Тумова - Обнаженные души

Джозеф, Ксавье и Хорхе шли по намеченному маршруту молча. Ксавье был угрюмо погружен в собственные мысли, а Джозеф и Хорхе просто не знали, как начать разговор с этим странным молчаливым мальчиком.

Тихо и слаженно они делали свое дело, управились быстро и не встретили никого на своем пути.

Спокойно и молча, хотя и несколько медленнее, справилась со своей задачей двойка Сесар – Венсан.

Соланж украдкой поглядывала на строгие черты красивой замкнутой женщины, на ее сжатые губы и темные, как будто непроницаемые глаза. Она не была в трауре и вроде не была печальна, но в ее облике читались тоска и безысходность.

«Ее муж был убит в самом начале войны…».

Возможно, то, что видела Соланж, было скорбью…

Они приблизились к высокому забору и, достав из сумки Евы листовки, начали расклеивать их.

«Режим Виши – это режим пособников фашистов, националистов, режим, поддерживающий террор Гитлера…» – гласили слова на агитационном листке.

Соланж снова взглянула на Еву. Ей хотелось понять, что двигало этой незнакомой женщиной, ее спутницей, захотелось расколоть ту чуждую тишину, что нависла между ними.

– Ты, должно быть, сильно ненавидишь их? Они отняли у тебя любимого человека…

Ева была удивлена этим неожиданным вопросом, нарушившим молчание. Стена не рухнула. Она будто стала еще прочнее в этот момент.

Неприятный холодок пробежал по спине Соланж. Холодок, которым веяло от этой женщины. Она напомнила Соланж ледяную статую.

Уже месяц группа Венсана все более и более уверенно вливалась в борьбу, начиная понимать, что от них было нужно. Они печатали и расклеивали по ночам листовки, срывали плакаты правительственных воззваний. Они были одной из тех малочисленных ячеек Сопротивления, которые пытались заставить людей одуматься и воспрянуть. И если на территории оккупированной Франции таких групп было немало, то здесь, во Франции Виши, их почти не было.

Хорхе и Сесар устроились работать на завод Варенкура. Ева продолжала петь в баре. Венсан, как и прежде, появлялся в свете, спекулировал и зарабатывал себе репутацию вполне беспринципного, но очень удобного человека.

Лавка Бенина балансировала на грани разорения, и он едва сводил концы с концами.

Ксавье так и не пошел в школу, хотя Сесар пытался это устроить. Как-то, проходя мимо местной школы в то время, когда закончились занятия, Ксавье остановился в стороне, разглядывая шумную разношерстную толпу мальчишек и девчонок, его ровесников. Они смеялись, задорно болтали, бегали, едва не сбивая друг друга с ног. А он стоял в стороне, угрюмо наблюдая за ними.

«Мое детство закончилось, когда началась война…».

Все эти игры, пустая болтовня, смех, казались далеким, неосязаемым и нереальным. Словно у него никогда и не было детства. Именно поэтому, когда Сесар предложил ему ходить в местную школу, Ксавье наотрез отказался.

Соланж, как и прежде, жила без особых занятий и увлечений, и это не вызывало подозрений у ее отца. Дни проходили пусто и никчемно, зато по ночам в группе она оказывалась в гуще событий. Единственное, что беспокоило ее, – люди рядом, они оставались совершенно чужими. Время шло, но ничего не менялось в лучшую сторону. Их объединяла только партизанская война.

Они вновь собрались вместе, как собирались каждое воскресенье на холостяцкой квартире Венсана. Венсан раздавал новую порцию листовок, рассказывал новости, которые приходили из Франции де Голля.

В апреле Германия захватила Грецию и Югославию. Япония оккупировала южные районы Китая и северную часть французского Индокитая…

Раздался стук в дверь. Все затихли. Венсан медленно направился к двери.

Из тумбочки в прихожей он достал пистолет, чем вызвал удивление Евы (каждый раз ей казалось, что раньше она его не знала), и ужас Соланж, которая впервые так близко видела оружие.

Сжав в правой руке рукоятку пистолета, левой он осторожно взялся за дверную ручку. Резким движением Венсан распахнул дверь, и в тот же миг в квартиру не то ворвался, не то ввалился мужчина средних лет в потрепанной, некогда дорогой одежде. Его лицо было разбито, а возле виска пролегала плохо зажившая неглубокая рана.

Соланж едва не вскрикнула, приложив ладонь ко рту. Вдобавок ко всему этот человек ей показался знакомым.

Венсан отбросил пистолет на тумбу и подскочил к нему, поддержав, ибо тот чуть не рухнул на пол.

– Эдмон!

Эдмон Ловаль! Теперь она вспомнила. Депутат Национального собрания, который не поддержал правительство Виши, отказался пить за Петена, а потом был арестован.

Кроме Соланж и Венсана, его здесь никто не знал.

Венсан, бережно поддерживая, помог ему дойти до дивана. Практически упав на мягкое кожаное сидение, Ловаль откинул голову назад.

– Эдмон, тебя отпустили? Или… – Венсан наблюдал за ним встревоженно.

– Отпустили?!… На такое великодушие эти звери неспособны, – прошипел Эдмон. – Венсан, дай мне воды.

Венсан торопливо дошел до кухни и вернулся со стаканом воды. Сделав несколько жадных глотков, Эдмон все же ответил на заданный вопрос.

– Приспешники Виши – это еще не эсэсовцы. Мне удалось вырваться, хотя я думал, что сгнию там.

Венсан в задумчивости опустился на подлокотник дивана, приняв из его рук опустевший стакан.

– Это Эдмон Ловаль. Некогда он был депутатом Национального собрания, одним из тех, кто не поддержал Анри Петена. За что и был арестован.

Эдмон словно только сейчас заметил, что они были не одни. Он обвел всех присутствующих тусклым взглядом.

– Это моя группа, – ответил Кара на его немой вопрос, – Эти люди согласились вступить в нашу общую борьбу. Позже я познакомлю тебя со всеми, а сейчас тебе стоит отдохнуть.

Прошло несколько дней. Эдмон, оставаясь у Венсана, окреп и набрался сил. Группа с тех пор не собиралась, а сам Венсан бывал здесь часто, не оставляя своего гостя без внимания.

В один из таких дней, прохладных и дождливых, Ловаль встретил его в чистом добротном костюме, который отдал ему Кара.

– Пора мне перебираться куда-нибудь, – сказал Эдмон. – Довольно отягощать тебя.

– Можешь не спешить. Ты меня не стесняешь. И, кроме того, как ты успел заметить, это даже не мой дом. Всего лишь конспиративная квартира, которую мы используем только для общих собраний. Обыкновенно здесь никто не живет.

Оба замолчали.

– Твоя группа, – наконец нарушил тишину Ловаль, подходя к теме, которая все это время беспокоила его, – эти люди… они кажутся такими разными. Ты давно их знаешь?

– Нет, – Венсан покачал головой. – Я познакомился с ними при разных обстоятельствах и в разное время.

– Ты доверяешь им?