София Беннет - Облик (ЛП)

Тем не менее, он чувствует мою неуверенность по поводу Авы.

– Послушай, если хочешь, я сам её попрошу.

– Спасибо, пап.

Но это ему не удается, по крайней мере, не сразу. В конце-концов мы находим её в гостиной, спящую на стопке нетронутых тренировочных тестов.

Она спит беспробудным сном и спустя час, когда возвращается с работы мама, гламурная, как никто другой, в зеленой нейлоновой рубашке-поло и брюках под цвет – что на маме, как ни странно, смотрится ну очень эффектно. Только представьте себе Элизабет Тейлор средних лет в зеленом нейлоновом брючном костюме.

На сегодняшний день именно благодаря маме мы держимся на плаву. Это была её идея – переехать из нашего прекрасного старинного дома "Роуз Коттедж" в Ричмонде, чтобы сдавать его в аренду, а себе подыскать жилье поскромнее. Она устроилась на работу в местный супермаркет, к тому же периодически подрабатывает по специальности – переводчиком. И ещё она, как и раньше, для нас готовит. Возможно потому, что боится, что папа сломает духовку.

– Скоро ужин,– говорит она и показывает полный пакет свежих овощей, купленных по пути домой, – Тед, накроешь на стол? Возьми на помощь Аву. Будь добра.

Она нежно будит Аву, которая кажется удивленной тем, что заснула.

– О, привет, мам. Наверное, я потом этим займусь,– говорит Ава и зевает, глядя на незаполненные бланки, – а сейчас собираюсь пойти к Луизе, рассказать о Карнаби Стрит.

– Нет, не собираешься – твёрдо говорит мама. – Ужин – это святое, ты хорошо это знаешь.

– Но я могу чем-нибудь перекусить у Луизы.

– Пакет чипсов и сырое песочное тесто не считается "чем-нибудь"– настаивает мама.

Ава выглядит надутой. Они спорят об этом несколько раз в неделю. Ава заявляет, что мама замедляет рост её социальных навыков; мама говорит, что если она не будет есть приличную пищу, она замедлит свой рост. Я оставляю их за этим занятием. Мама научилась готовить франзузскую кухню, работая по молодости в ресторане в Лионе. Я бы не пропустила её ужин, даже если бы мне заплатили.

Я только хотела бы накрывать стол побольше. После того, как сдали наш дом в аренду, мы переехали в эту квартиру над туристическим магазином на главной дороге в Путни, в двух остановках от школы. Без сада. Всего лишь с двумя спальнями, так что нам с Авой приходится делить комнату на двоих. (Она рыдала.) С зелеными стенами. Коричневой мебелью. И крошечной кухней. Поэтому я раскладываю столовые приборы на маленьком складном столике у стены гостиной.

По крайней мере, он у окна. Видно дерево – ясень – в грязном, застроенном дворе между нами и домом сзади. Каждый день я ищу признаки начала роста листьев и изменения цвета. Я скучаю до боли по просторам парка Ричмонд. Сейчас май, поэтому перистые листья ясеня уже полностью сформировались и начинают шелестеть под лёгким вечерним ветерком. Сегодня вечером я не задергиваю занавески, чтобы постоянно наблюдать за тем, как меркнет дневной свет.

Родные присоединяются ко мне один за одним: мама с тарелкой рататуя, папа, несущий большую салатницу, и моя сестра, несущая обиду.

– Я в порядке, мам, честно. Почему бы мне не пойти позже?

–Ты спала за столом, когда я зашла. Думаю, тебе стоит лечь пораньше.

–Это был освежающий сон. Сейчас я в порядке.

–Пойми, я беспокоюсь о тебе.

–Пойми, не стоит.

– Ладно, – Папа поспешно прервал разговор, – расскажи нам об утреннем представлении. Как всё прошло?

– Не так удачно, как мы надеялись, – вздыхает Ава, – К Тед прицепился мошенник с камерой, она что, не рассказывала? Кстати, Ти, может хватит уже любоваться собой?

Я смущённо оглядываюсь. Да, я присматривалась к своему отражению в окне. Просто вспомнились слова кидалы Саймона, и я решила посмотреть, ничего ли не изменилось. Но нет. На месте бровей – по-прежнему белобрысые гусеницы, на голове – недовитое гнездо. То же круглое лицо с широко посаженными глазами и почти бесцветными ресницами. Когда мне было одиннадцать, Дин Дэниэлс сказал, что я похожа на пришельца. Это было перед скачком роста. Потом он стал называть меня Пятницей. Сокращенно от Чумовой Пятницы, что расшифровывается просто Чума. Классный юморист – в этом весь Дин. А я – его любимый источник поводов для шуток.

– Нет, – говорит папа. – Мы говорили о... других вещах. Что за мошенник?

Ава закатывает глаза и рассказывает ему историю о Холли и пяти сотнях фунтов. Он выглядит шокированным.

– Они действительно убедительны, эти люди, – Ава пожимает плечами. – Они дают объявления в местных газетах и в Интернете. Говорят, что вы выглядите совершенно потрясающе, и вам нужно просто заплатить за некоторые фотографии или обучение, или что-нибудь другое. Они взимают с вас целое состояние, а потом – бац!

– Что?

– Ничего не происходит.

– И это "бац"? – спрашиваю я. Ничего не происходит не звучит, как "бац", для меня.

– Они сбегают с твоими деньгами, а ты не получаешь никакой работы. "Модельные google-мошенники". Их миллионы.

– Ты ни за что ему не заплатила, да? – спрашивает мама, закрывая рот рукой.

– Нет, конечно нет.

– И они выбрали Тед? – спрашивает папа с удивлением.

Спасибо, пап.

– Не волнуйся, дорогая, – говорит мама мне, обнадеживающе похлопывая по руке. – Мы бы никогда не позволили тебе пройти через это. Ни в коем случае наша дочь не попала бы в лапы модельного бизнеса, правда Стефан?

– Что? – переспрашивает папа. Он был в милях отсюда, переводя взгляд с меня на Аву и обратно – от чудачки к великолепию – и нахмурился в замешательстве.

– Я сказала, – повторила мама. – Что мы никогда не позволили бы ей пройти через это. Всё это – наркотики и анорексия, да?

– Хм, ты права, – говорит папа, по-прежнему не слушая. – Мэнди, любовь моя, ты обращала внимание на шею Авы? Я сравнивал её с шеей Тед только что. Там настоящая шишка.

– Мои гланды увеличиваются, – бурчит Ава, осторожно прикасаясь к шее. – Так было на протяжении многих лет. О, хотя сейчас они стали больше.

– Боже мой, ты прав, – говорит мама, внимательно вглядываясь. Затем она кладет вилку с мрачным взглядом. – Никакой школы завтра утром, Ава Форель. Я отвезу тебя к врачу.

– Но, ма-ам, у меня волейбол завтра утром!

– Серьёзно. Придётся пропустить его. Только один раз — я уверена, что никто не будет возражать.

– Могу я одолжить твою юбку, если она тебе не нужна? – быстро спрашиваю я.

Ава поднимает бровь, чтобы напомнить мне о наших многочисленных разговорах на эту тему. Тогда это было бы "нет".

Я жду папиной поддержки, но он уже забыл. Его мозг всё ещё в другом месте.

Мама ловит мой взгляд. Она ещё не знает о стирке и думает, что я сержусь за то, что папа удивился, что мошенник подкатил ко мне, а не к Аве.

– Милая, никогда не забывай, – говорит она. – У тебя есть своя внутренняя красота. Я всегда буду тебя любить.