Олег Сенцов - Купите книгу — она смешная

— Хорошо.

Хотя я уже успел придремать, а Елен два раза покурила.

— Елен, нам необходимо написать несколько писем. А ты, Билл, сможешь обеспечить их доставку? — спросил Джимми.

Лично мне совсем не нравилась эта идея с революцией. За этот год произошло много чего — повоевав с картелем, уйдя от карающей лапы ЦРУ, наладив и потеряв бизнес всей своей жизни, я думал, что с меня достаточно впечатлений, и теперь в любой пивнушке мне запросто обеспечен бокальчик за мои байки, поэтому в новый бой я вовсе не рвался. Поднявшись и потянувшись, думая при этом, как начать бойкотировать процесс — наверное, для начала сослаться на отсутствие транспорта, я заметил, что, как назло, начали возвращаться автомобили, на которых возили в Порт отпускников. Вдобавок ко всему с ближайшего из них крикнули:

— Все сделано, шеф, еще будут распоряжения?

Я застыл в высшей точке потягушек и подумал, что мне трудно будет в таком положении отказать Джиму. Точнее не трудно, а как-то сложно, и я произнес становящееся уже чересчур популярным в это утро слово: «Хорошо».

Ребята, которые давно и прочно держали эту страну одной крепкой рукой за рога, а второй, не менее твердой, доили ее в свое большое пластиковое ведро, как могли, вряд ли были бы рады каким-либо изменениям не в их сторону. О нас ведь даже не будет некролога в воскресной газете, о нас не скажут в новостях — пропали, мол, без вести. Они даже в деревню войска вводить не будут, сожгут все к херам из танков или вертолетов. И парни из картеля покажутся детьми. И вот с этими взрослыми мальчиками Джимми решил поиграть в опасную игру. Он устроил свой штаб прямо на моем балконе, благо он мог вместить человек сто с тарелками и бокалами, и народ начал потихоньку стекаться к нам со всей страны.

Может, конечно, у меня неправильное представление о революциях, но за тот месяц, в течение которого наша деревня превращалась в центр сопротивления, я не заметил ни одного ящика с оружием. Прибыло уже множество людей, и с каждым днем их число все увеличивалось, но у нас не было даже саперных лопат, чтобы попытаться переквалифицировать всех этих рекрутов в хотя бы подобие легендарного советского спецназа — stroybat.

Наше поселение теперь больше напоминало лагерь беженцев, и старику Барнсу приходилось каждый день гонять на своем паровозике в Порт за гуманитарной помощью, покупаемой во славу революции, но, правда, за мой счет. Еду раздавали прямо с вагона, поэтому всегда образовывалась небольшая давка, хотя продуктов привозили с излишком. Излишки, правда, догрызали уже к утру и Барнс, кряхтя и матерясь, раздувал пары, и после обеда, когда поезд возвращался обратно, забитый продуктами, снова происходила раздача с давкой и толкотней. Народ был наверняка сыт, просто ему явно не хватало развлечений, хотя Джим и пылесосил им мозги утром и вечером массово, и некоторым еще и в течение дня. Но как по мне, то многие сползались к нам не за сокровенными знаниями и просвещением, а тупо пожрать. Иногда мне казалось, что мы уже содержим полстраны, и стоит совсем немного подождать, и к нам присоединится и вторая часть, и тогда революция уж точно будет бескровной. Меня даже больше раздражало не то, что все они кормятся на мои деньги, а то, что я не получаю за это никакого морального удовлетворения — они даже не приседают передо мной, когда я спускаюсь со своего третьего этажа в народ. Работницы офиса ко мне уже не ездили, да и лифт в сейф, куда я перебрался жить со своими медвежатами, не ездил. В основном девочки занимались тем, что бегали по распоряжениям Елен и смотрели в рот Джиму, а в свободное время ходили по рукам и травили анекдоты из нашей прошлой совместной жизни. Наоми, которая уже почти год жила в Порту и занималась отправкой нашего «товара» Майки, теперь переключилась на закупки продуктов для нашей «армии» и, по слухам, открыла уже третий собственный магазин на главной улице города. Но даже она интересовалась, что там у нас происходит? А у нас ничего не происходит! Просто Джимми с ума сходит и сводит туда же всех окружающих.

Елен окончательно перевоплотилась в Деву Марию, сошедшую с небес к нам на землю для утоления, утомления и управления страждущих и других, попадающихся на ее пути людей. Несмотря на все мои старания, она в два дня все тут захватила: сначала мою кровать, потом комнату, потом весь этаж, бухгалтерию, кухню, мозг кухарок и сердца секретарш. К концу недели уже все плясали под ее дудку, и если бы она была маленьким маньяком Нильсом, то могла бы уже смело всех вести за собой топиться в ближайшей луже. Я же отступил на последний рубеж — в свой сейф, который взять ей не удалось, так как я его покидал его достаточно редко, дверей не отпирал, а дел у Елен к тому времени было слишком много и она оставила меня в покое. В просторном, хорошо вентилируемом сейфе-бомбоубежище мне было хорошо и комфортно с моими маленькими друзьями. Медвежатам было со мной не страшно, а мне с ними не скучно — мы играли с ними в разные игры, иногда начинали считать все вместе деньги, но быстро утомлялись примерно на десятом миллионе. В другие помещения я выходил редко, с тех пор как в них закончились даже стоячие места, на улицу тоже — весь поселок был окружен морем палаток и копошащихся между ними людей. Вечером, стоя на своем бывшем балконе, на который меня иногда любезно звала ужинать Елен, можно было увидеть стойбище Чингисхана — костры до самого горизонта. К концу месяца начали постепенно возвращаться мои работники с побережья, кто раньше, кто позже, в зависимости от того, кто и как прокутил свою получку за полгода. Их привозил маленькими грустными кучками верхом на мешках с провизией Барнс, и они сразу же куда-то девались в этом вавилонском сборище, ассимилировались и растворялись бесследно — как лед в теплом виски. Охрану Джимми разоружил и распустил еще на второй день после своего прибытия, поэтому из оружия у нас остались лишь копья местных, но те их надежно хранили в своих хижинах в несгораемых шкафах, под замком со снятыми наконечниками. Местные на улицу выходили чаще меня, улыбались, исправно ходили получать вместе со всеми еду, но отнюдь не спешили сливаться с многотысячным ежедневно все прибывающим и прибывающим сбродом. Хотя на первый взгляд они отличались друг от друга лишь одеждой, точнее практически полным отсутствием ее у одних и частичным присутствием у других. К слову будет сказано, кроме чернокожих, в рядах будущих революционеров и участников нового Крестового похода детей были и белые собратья, в основном молодежь, дети колонистов, двое были в очках, одного из них я даже однажды застал с книгой.

Самая большая беда была с водой — ручей очень быстро перестал справляться со своими обязанностями и взял тайм-аут до сезона дождей. Пришлось дать задание Барнсу прикупить в Порту цистерну и возить каждый день еще и воду. Естественно, за водой тоже была давка, толкалка и разливалка. Дров также не было, и тут не обошлось одной платформой — прицепили сразу три, но бревна с них к вечеру куда-то растаскивались, и приходилось наутро везти новые. Постепенно поезд Барнса превратился в состав, я бы даже сказал — эшелон.