Александр Саркисов - Система (сборник)

Начальство обдумывало дальнейшие действия. Марк Борисович Пятаков уже пожалел, что привлек Норвегова с Савчуком, и появилась уверенность, что прав был Напханюк, но что теперь поделаешь? Вечерело, утром придется продолжить.

В это время оперативный дежурный Гидрографии готовился доложить оперативному дежурному флота. Он оттягивал этот момент сколько мог и наконец решительно набрал номер оперативного дежурного флота.

– Разрешите доложить. У нас «Кайра» села на крышу трактора.

Оперативный опешил: какая-то птица села на трактор. При чем здесь я?

– Вы что там все, перепились?!

Это гидрографы знали, что такое «Кайра», а оперативному дежурному флота пришлось объяснить.

– «Кайра» – это малый гидрографический катер, во время промера в Ягорлыцком заливе сел на крышу трактора.

Оперативный дежурный флота натужно скрипел извилинами, обдумывая полученную информацию. Что же это получается? Катер сел на крышу трактора? Повысив голос, он повторил вопрос:

– Вы что там все, упились на хрен?!!!

В справке по флоту «Кайра» уже проходила как «единица», а произошедшее квалифицировалось как навигационное происшествие.

Доклад – это такое дело, что пока до самого верха не дойдет, процесс не остановить.

– Товарищ командующий флотом, разрешите доложить…

Вытащив тузик, нагруженный аппаратурой, на песчаный берег, Напханюк с капитаном разгружали матрасы и одеяла. Нужно было устраиваться на ночлег, а ночью у воды прохладно. На голодный желудок решили не ложиться, да и нужно было снять стресс. До деревни Ивановка было не больше километра, туда и пошли.

Местные денег не взяли, нагрузили едой от сердца. На вопрос, откуда в море трактор, пояснили, что это еще три года назад тракторист Петро зарулил по пьянке. И так захотелось Напханюку, чтобы этот Петро оказался перед ним, что аж в висках застучало, а пальцы, сжатые в кулак, хрустнули. Ладно, Петро, живи.

Усевшись на берегу под песчаной дюной, поросшей осокой, намаявшись за день, они с удовольствием выпили и закусили.

Часов в пять утра Володю прихватило. Все-таки не стоило так нагружаться на ночь. Он вылез из-под одеяла, подтянул трусы и решил присесть с другой стороны дюны. Поднявшись наверх, он увидел интересную картину. Еще вчера здесь был пустынный берег, а сейчас бегали-суетились матросы. Установили палатку, надували резиновые лодки, выгружали подвесные моторы, руководил ими незнакомый капитан III ранга.

Позыв в кишечнике у Напханюка пропал, появилось нехорошее чувство беспокойства и засосало под ложечкой. Он вернулся назад и растолкал капитана.

– Похоже, там по наши души. Давай быстро на «Кайру».

Откуда им было знать, что после доклада оперативного дежурного командующий флотом отдал приказ поднять по тревоге силы аварийно-спасательной службы флота для спасения «единицы». А начальнику Гидрографической службы приказал лично разобраться с произошедшим. Ему было невдомек, что это за «единица» такая. Для командующего «единица» – она и в Африке «единица».

Солнце только всходило, а вокруг «Кайры» уже все бурлило, яблоку некуда упасть. Капитан III ранга оказался начальником аварийно-спасательной службы из Донузлава. Он с деловым видом проводил опрос:

– Какие водоотливные системы есть на борту? Сколько водонепроницаемых переборок? Сколько аварийных партий?

Он явно собирался спасать как минимум крейсер.

К обеду из-за Тендровской косы показалось океанографическое судно с начальником Гидрографической службы на борту. Если все, что происходило ранее, вызывало у старшего лейтенанта Напханюка неосознанное чувство тревоги, то с прибытием адмирала у него появилось осознанное ощущение конца. А ведь какие были планы. Осенью в Питер, поучиться на классах. С возвращением, глядишь, новая должность. Вот так какой-то сильно пьющий тракторист Петро ломал офицерскую судьбу.

«Кайру» кое-как от трактора оторвали, отбуксировали и погрузили на палубу судна. Начальник Гидрографии вызвал всех причастных на разбор.

Володя с отрешенным видом насвистывал «Варяга». Марк Борисович, как настоящий командир, отодвинул Напханюка в сторону:

– Не лезь, сам доложу.

У двери в адмиральскую каюту, имитируя бурную деятельность, суетились Норвегов с Савчуком. Пятаков долго не появлялся, и у Володи возникла надежда на более оптимистичный исход. Наконец выглянул Марк Борисович:

– Заходите, адмирал зовет.

В каюте навытяжку перед начальником Гидрографической службы стояли Пятаков, Напханюк и капитан «Кайры». Адмирал спокойно, не повышая голоса, подвел итоги.

– Ну что, товарищи, произошедшее считаю рабочим моментом. И вообще, если для судоводителя посадка на мель – это навигационное происшествие, то для гидрографа – это открытие! Что скажете, товарищ старший лейтенант?

Счастливый Володя не к месту ляпнул:

– Рад стараться, товарищ адмирал!

До перехода из Балтийска в Севастополь оставались считанные дни. Позади комиссии, проверки, утверждение плана перехода и прочая светотень. Морев потянулся, вставать не хотелось. Так бывает всегда, если не выспишься. Ночью сработала аппаратура радиационного контроля КРБГ-1. Шумел этот корабельный бета-гамма-радиометр долго и противно, переполошил всю команду, а главное, никак не получалось его отключить, и только находчивый электромеханик догадался выдернуть предохранитель.

После завтрака Морев решил сойти на причал, проконтролировать замену левой якорь-цепи, это было последнее неприятное мероприятие перед выходом. Одет он был по-домашнему – синяя рабочая куртка на голое тело, брюки и тропические тапки. Гидрографическое судно было ошвартовано лагом к 23 причалу внутренней гавани, на причале неэстетичной кучей громоздилась привезенная на замену якорь-цепь.

Следом по трапу спустился вахтенный и доложил:

– Товарищ командир, у соседей тоже всю ночь орало, так что не одни мы мучились.

Легче почему-то не стало. Внимание Морева привлек флагманский химик базы капитан-лейтенант Агаев. Обвешанный приборами, с фуражкой на затылке, он ругался, суетился и пытался взять пробу воды из лужи.

– Тофик, ты что, перепил? Зайди, я тебе боржоми налью.

– Какое боржоми, дарагой? Приборы зящкяливают все! Мамой клянусь!

Агаев говорил с сильным азербайджанским акцентом.

Набрав воды, химик поскакал дальше. Морев попытался связать воедино и проанализировать ночное происшествие и утреннюю беготню Агаева, но боцманская команда начала переклепку цепи, и он переключился.

Командовал боцман Павлюк, невысокий крепыш с багровой залысиной и тяжелым взглядом из-под густых бровей. Под его руководством боцманская команда работала, как Большой симфонический оркестр. Симфонию исполняли без партитуры. Брошенный взгляд, движение бровей, взмах руки, незлобный, но громкий мат – все имело смысл.